мере, она ни разу не говорила об этом. С чего вдруг она стала советовать эту книгу друзьям?
Роуз, нахохлившись, проторчала у перил, пока не заметила два знакомых лица у выставленного возле дома столика с напитками. Митч Стивенсон, ее завкафедрой, говорил с Карлом Уингейтом, хозяином дома и деканом медицинского факультета. Роуз подошла к ним.
– А вот и наш добрый доктор! – прогремел Уингейт. – Здравствуйте, Роуз.
Митч, увидев ее, поднял брови.
– Роуз, – сказал он, кивая.
– Привет, Митч. Здравствуйте, Карл. – Она проскользнула между этими высокими мужчинами, чтобы опереться о балюстраду. – Спасибо, что пригласили нас! У вас так красиво!
– Я рад, что вы пришли, – сказал Уингейт. – Чуть позже Хлоя сыграет для нас, так что я надеюсь, вы останетесь послушать.
Хлоя, дочка Карла, вспомнила Роуз, училась в восьмом классе в Школе Cвятой Бригитты и играла то ли на скрипке, то ли на фортепиано.
– Ни за что не пропущу, – заверила его Роуз.
Потом Уингейт пристально посмотрел на нее.
– Я так понимаю, мы вкладываемся в вашу лабораторию, чтобы побороться за грант Национального центра исследования здоровья?
– Да, я просто в восторге, – сказала Роуз. – И я так благодарна администрации за поддержку!
– Судя по тому, что рассказывает мне Митч, вы ее более чем заслуживаете.
– Я очень это ценю, – улыбнулась Роуз, ласково глядя на своего завкафедрой. – Он всегда готов помочь.
Митч снова кивнул, и хотя он участвовал в разговоре и улыбался, когда положено, но сегодня был какой-то скованный, а не компанейский, и постоянно отводил взгляд, смотрел куда-то на толпу. Чем дольше они говорили, тем материальнее казалась Роуз холодность его манеры. Она ощущала эту холодность так же отчетливо, как стальное ограждение позади себя.
Вскоре подошла жена Митча, Шерри. Она сказала ему, что пора ехать. Они собирались на какое-то мероприятие в галерее в центре Денвера. В отличие от Митча, она была беззаботна и общительна. Супруги пожелали декану хорошего вечера, Митч поцеловал-клюнул Роуз в щеку, но, опять же, этот жест показался резким, почти формальным.
Уже начало десятого, а Саманты все нет. Карл сказал короткую речь и тост, чтобы поприветствовать всех гостей. Поблагодарил врачей за их тяжелый труд, благотворителей за то, что они выделили для поддержки медфака время и средства. Когда толпа рассредоточилась, Роуз, к своему ужасу, оказалась в нескольких шагах от Битси Лейтон. Директриса у десертного столика накладывала себе трюфельные конфеты. Роуз ощутила небольшой взрыв внутри черепа и попыталась незаметно ускользнуть.
Но Битси ее заметила.
– А, привет, Роуз!
– Здравствуйте, Битси, – ответила та с вымученной улыбкой. Стараясь скорее заполнить паузу, она добавила: – Я забыла вас спросить, как вам в Кристале?
– Мне приходится сюда ездить из пригорода, – ответила Битси. – Мы живем в Элмонте.
– Вот как, – удивилась Роуз. Элмонт находился на восточной окраине округа Бьюла, недалеко от конюшен, где Кью занималась верховой ездой. – Я думала, вам удобнее было бы жить поближе к академии.
Битси вздернула бровь:
– Я директор государственной школы, и зарплата у меня соответствующая. Вы знаете, сколько сейчас стоит недвижимость в городе?
– О да.
«У меня дом площадью 110 квадратных метров, а муж у меня безработный», – хотела закричать она.
– А еще мы хотели жить в более разнообразном обществе. Здесь, в городе, даже дышать трудновато.
– Есть такое, – согласилась Роуз, которая, как и все в Кристале, вечно смущалась из-за этнического состава города.
Секрет Полишинеля, на который весь штат снисходительно смотрел как на город-анклав сторонников левых взглядов. Кристал называли Розовым Кварцем, Горным Мао, Долиной Дракулы. Один из самых политически прогрессивных городов в Америки – и при этом с минимальным этническим разнообразием.
– Значит, вы и детей своих будет в академию возить?
– С чего вы взяли?
– Ну, я просто подумала… раз вы директор школы…
– Мои дети не особо одаренные, в отличие от тех, кто будет учиться в Академии. Наши будут ходить в обычные школы округа Бьюла и там заниматься по стандартным программам для одаренных. Если пройдут по результатам теста, понятное дело.
– Сколько у вас детей?
– Двое.
– Сколько им лет?
– Четырнадцать и шестнадцать. Так что они чуть старше Хлои, дочери Карла Уингейта.
– Она их двоюродная сестра?
– Троюродная, это я Карлу прихожусь двоюродной сестрой. Как раз он с Винсом и уговорил меня откликнуться на вакансию и переехать.
– Хорошо, когда на новом месте есть родные люди.
– Точно. – Она наклонилась над своей тарелкой и откусила половинку трюфеля. – Знаете, Роуз, – продолжала она, жуя. – Я хотела извиниться. Я так и не написала вам насчет того исследования, которое вы предложили провести, наблюдая за ребятами нашего первого потока. Теперь, когда прошел первый этап отбора, я хотела бы вплотную заняться этим вопросом.
– О… да, конечно, – запнулась Роуз, – хотя в данный момент это просто общая идея.
– Когда вы мне ее разрекламировали, она показалась мне блестящей. Может, на следующей неделе пообедаем вместе и обсудим?
– Конечно. Это будет чудесно.
Роуз достала телефон и обменялась с Битси номерами, хотя внутри ее сковала паника от одной мысли, что эту яму придется копать еще глубже. Она пообещала себе в понедельник написать Битси электронное письмо и сообщить, что исследование отменяется. В оправдание она могла бы выдумать какую-нибудь полуправду, например, что она слишком занята подготовкой к борьбе за грант Национального центра исследования здоровья, и это не было бы ложью. Но вся эта безумная фантазия зашла слишком далеко.
– О, замечательно. – Битси посмотрела в окна дома. – Моя крестница сейчас начнет играть.
Они заглянули в застекленную гостиную, где толпа гостей образовала широкий круг возле рояля фирмы «Безендорфер». Битси вернулась в дом, и Роуз последовала за ней. Им удалось пробиться во второй ряд зрителей. Гарет стоял возле кухни, прислонившись к невысокой перегородке. Роуз приготовилась услышать какую-нибудь короткую заезженную мелодию, с какой обычно восьмиклассницы выступают перед друзьями родителей.
Дочка декана села поудобнее на банкетке для фортепиано и вытянула ноги, чуть касаясь педалей. Битси слегка наклонилась к Роуз и коснулась ее руки кончиками двух холодных пальцев.
– Вы слышали, как Хлоя играет? – спросила она.
– Нет, – ответила Роуз.
Битси хихикнула, фыркнув носом, и тут Хлоя дотронулась до клавиш. Мазурка Шопена. На протяжении первых двух цифр гости от состояния легкого умиления перешли к ошеломленности. Растущие пальчики Хлои растопыривались, тянулись к клавишам, заполняли дом ее отца хроматическими ударениями, потоками цвета и контраста. Ее левая рука то держала танцующий ритм мазурки, то в поддержку правой руки выдавала вычурные смешанные ритмы.
Роуз оглядела гостей. Восторг, неверие, а в глазах тех немногих, кто уже знал о способностях Хлои, – знающее восхищение. В основном на лицах родителей Роуз видела смесь удивления и грусти (которые чувствовала и она сама): хмурое признание таланта, которого не было у их собственных детей. Эта девочка играла виртуозно. Она была одаренная дальше некуда.
В начале одиннадцатого Карл и его муж Винс проводили Роуз с мужем до дверей. Хотя вечеринка была в самом
