отделами Левада-Центра.
2
В 1989–1993 годах были проведены несколько масштабных исследований: «Итоги года», «Русский национализм», «Бюрократия», «Антисемитизм и ксенофобия», «Миграция русских из бывших республик СССР» и др. Но главным, программным для команды Ю. Левады стал исследовательский проект «Простой советский человек» – социологическое и социально-антропологическое изучение ценностных и нормативных установок уходящего общества. Это исследование (1990–2012) представляет собой опрос, повторяемый каждые четыре-пять лет по той же анкете и методике, что позволяет фиксировать как изменения в базовых характеристиках российского общества, так и воспроизводящиеся структуры массового сознания. Анализ результатов первого опроса см.: Простой советский человек. Опыт социологического портрета на рубеже 90-х. М., 1993. Последующие материалы проекта рассматривались в книгах: Левада Ю. От мнений – к пониманию. М.: МШПИ, 2000; Он же. Ищем человека. М.: Новое издательство, 2006, их можно найти в многочисленных публикациях в журнале Левада-Центра «Вестник общественного мнения».
3
К 1987–1989 годам в стране насчитывалось более 130 кровопролитных конфликтов между разными этническими общинами.
4
См.: Есть мнение! Итоги социологического опроса. М.: Прогресс, 1990.
5
Зоркая Н. Молодежь: типы адаптации, оценка перемен, установка на социальное достижение // Экономические и социальные перемены: мониторинг общественного мнения. 2001. Март – апрель. № 2 (52). С. 23.
6
Mannheim K. Das Problem der Generationen // Kölner Vierteljahreshefte fűr Soziologie. 1928. H. 7. S. 157–185.
7
Weigel S. Familienbande, Phantome und die Vergangenheitspolitik der Generationsdiskurs. Abwehr von und Sehnsucht nach Herkunft // Generation. Zur Relevanz eines wissenschaftlichen Grundbegriffs / Hrsg. von U. Jureit und M. Wildt. Hamburg: Hamburger Edition, 2005. S. 120.
8
Ibid. S. 121. (Под «ненемецкими группами» автор подразумевает как солдат союзных войск, так и евреев или участников движения сопротивления. – Прим. авт.)
9
Публикация принципиальной статьи К. Мангейма 1928 года не вызвала особого отклика и внимания у современников и только в конце 1960-х годов стала основой концептуальных проработок и основой, от которой отталкивались другие ученые и публицисты. См. анализ различных аргументов в дискуссиях о «политическом поколении» в работе: Jaeger H. Generation in der Geschichte. Überlegungen zu einer umstrittenen Konzeption // Geschichte und Gesellschaft. 1977. Bd. 3. S. 429–452.
10
Jureit U. Generationenforschung. UTB, 2006. S. 124–131.
11
См., например, литературу, приводимую в кн.: Generation. Zur Relevanz eines wissenschaftlichen Grundbegriffs / Hrsg. von U. Jureit und M. Wildt. Hamburg: Hamburger Edition, 2005. S. 320–352.
12
Речь здесь идет именно о базовой модели семьи. В некоторых случаях, предполагающих сильнейшее давление среды, напротив, именно особая (партикуляристски отмеченная, например этнически, религиозно или социально дискриминируемая) семья может стать/быть хранителем универсалистских ценностей, рафинированных идей и культурных ресурсов, как это имело место в советское время, в эпоху государственного антисемитизма, в еврейских семьях, в которых культивировался этос личного достижения через овладение знаниями, умениями как средствами самозащиты.
13
Гудков Л., Дубин Б. Интеллигенция: Заметки о литературно-политических иллюзиях. М., 1995. 2-е изд. – 2009.
14
Анонс этого цикла музыкальных передач, ставших хитом на многие годы, начинался так: «Течет жизнь своим чередом в передовом колхозе под песни и пляски». https://www.vl.ru/tv/cast/623/147784
15
Дубин Б., Зоркая Н. Молодежь в ситуации социального перелома // Экономические и социальные перемены: Мониторинг общественного мнения // 1994. № 2. С. 14–19. С. 16. Параметры молодежи в этих исследованиях: «юношество» (до 20 лет), «молодые люди» (21–24 года), с которыми сопоставляются «старшие братья и сестры» (25–29 лет). Их социализация пришлась на период между двумя эпохами – конца советской системы и ее распада, перестройки и реформ начала 1900-х годов. Поколение их родителей (40–49 лет, рожденные в послевоенные 1945–1950-е годы) формировалось в годы холодной войны, хрущевской оттепели и первых шагов по «разоблачению культа личности Сталина», брежневского застоя. Поколение «дедов» (рождения 1920–1930-х годов) – годы укрепления и развертывания тоталитарной системы, войны и репрессии. Возрастная категоризация теснейшим образом связана с урабанизационными и цивилизационными процессами: 60 % молодых до 25 лет живет в крупных городах, хотя там родились лишь 39 % из них (14 % – в малом городе, 24 % – в селе); но лишь 20 % их родителей – потомственные горожане, жители крупных городов, половина родителей – мигранты из сельской местности, горожане в первом поколении. Молодые люди обладают более высоким уровнем образования, чем их родители. На «молодых людях», как пишут авторы, обрываются все типовые линии жизненной карьеры образованных людей в советском обществе до перестройки. По своим самохарактеристикам это все еще «слабо дифференцированное, во многом закрытое общество. Пути к успеху с опорой на профессиональную квалификацию, как и знаки социальной привязанности подобного успеха, его престижа, здесь практически отсутствуют» (с. 17). Молодые россияне «тянутся в незаблокированные зоны приложения жизненных сил, ища не столько статуса, требующего долговременных усилий и „стратегических“ ресурсных вложений (в образование и специализацию), сколько неотсроченного вознаграждения, опирающегося на тактические умения ориентироваться в локальной, определенной сегодняшним временем ситуации спроса. Область признания при этом ограничивается, скорее всего, своим кругом, группами сверстников», в какой-то мере – родителями. Соответственно, более важными становятся демонстративные аспекты поведения и знаки успеха, признаваемые главным образом среди «своих», а не обобщенные, авторитетные и общепризнанные свидетельства достижений.
16
Дубин Б. Дети трех поколений // Экономические и социальные перемены: мониторинг общественного мнения. 1995. № 4. С. 30–32 (анализ установок родителей на воспитание социальных качеств детей в разных странах, по материалам международного исследования в 36 странах INRA-Roper Starch).
17
В среднем за период 1995–2020 годов 48 % россиян считают, что было бы лучше, если бы все в стране оставалось так, как было до начала перестройки (до 1985 года), несогласных с ними в среднем за тот же период – 39 % (Общественное мнение 2020 // Левада-Центр: Ежегодник. 2020. С. 146. Табл. 19.3).
18
Здесь хочется вспомнить прозвучавшее в передаче «Школа злословия» очень интересное соображение внимательного, тонкого и умного наблюдателя за нашей действительностью поэта Льва Рубинштейна о том, что культура «глянца» скоро станет выступать в функции «политической культуры».
19
По мере взросления, социализации во «взрослую жизнь» оптимизм становится более сдержанным,
