в обратном направлении, что и для кинематографа будет только на пользу, а для человека (в антропологическом смысле), которому и без телевидения хватает налипи, попадающей в глаз (я имею в виду «реальность»), будет иметь благоприятный эффект.
19 АВГУСТА
В те дни, находясь между «Черным нарциссом» и «Красными башмачками», я писал по почте Анне Чикишевой о том, что ее самореализация — в том, чтобы не уступить другой женщине, и тянул в искусство и секс, которого не мог ей дать. Весь день по ТВ давали фильмы Андрея Кончаловского, у которого на следующий день был 75-летний юбилей. Поздно вечером я попал на фильм «Глянец».
20 АВГУСТА
Тем утром лил дождь; я дождался, пока его сила спадет и пошел в Интернет-кафе. А там уже вовсю обсуждали самоубийство Тони Скотта: 68-летний режиссер спрыгнул с моста в Калифорнии днем ранее. Я позвонил Олегу и тот еще не был в курсе. Вскоре после этого раздался звонок на домашний телефон и поступило предложение от киноинститута, в котором открывали факультет киноведения.
23 АВГУСТА
С утра были какие-то проблемы: в Интернет-кафе на Кузнецком было многолюдно, как никогда, в «Му-му» я сел туда, где в следующий момент рядом со мной официант разбил блюдце, в туалете летала муха, которую я никак не мог выгнать за дверь и все-таки прибил на стене, рядом с метро «Площадь революции» мороженщица что-то вылила на землю. Потом был разговор в институте и Бургер-Кинг на Алексеевской на обратном пути, я пришел домой усталый и поспал час, посмотрел передачу о футболе. Звонил Олег, рассказал о том, что проект «Молчание» тянулся так долго из-за того, что Скорсезе влез в долги с этими итальянскими продюсерами, которые устали ждать и подали на него в суд. Первоначально он занимался им после «Кундуна», получил аванс, но взялся за проект «Воскрешая мертвецов», и дальше они не возражали до «Отступников», после которых Скорсезе начал выплачивать им проценты со своего гонорара. Теперь, когда он взялся за «Волка с Уолл-стрит», они не выдержали.
25 АВГУСТА
По новостям перед матчем «Локомотив-Динамо» сообщили, что в Москве пустили красные автобусы «дабл-деккеры».
26 АВГУСТА
В воскресенье я протирал DVD и смотрел сериал «Интерны».
Кто-то очень хорошо усвоил, что «тайминг» и «действительность» — понятия несовместные, а где-то и взаимоисключающие, и обладал достаточным навыком, чтобы, реализовав это на практике, через технику съемки загнать в жесткие временные рамки наших актеров, которые думают, что у них есть полчаса на то, чтобы произнести свои реплики, из-за того, что советские режиссеры не владели вообще техникой монтажной смены планов и старались все как-то снять одним планом, подъехать, объехать, отъехать, пока актеры разговаривали в кадре. Ну а уже после этого как-то само собой, я думаю, вышло, что актерская игра — это не «сопровождать каждое слово эмоциональным нажимом», а «сообщать своей работе некоторый уровень очищения, соответствующий общему уровню реализма постановки, посредством использования элементов актерской техники — дикции, лицевых движений, жестов, в таком ключе, который сделает работу в необходимой степени отличной от того, как люди ведут себя в жизни». Поразительный эффект, который за последние годы можно было встретить и в художественных фильмах, снятых в России: люди с экрана говорят по-русски, а не верится. Ну а то, что они, не сфальшивив нигде голосом или лицом, разрабатывают исполнение при помощи рук, не проявляя ни малейшего «косноязычия жеста», это вообще фантастика.
P. S. Проверьте следующий советский фильм, какой вам попадется, на то, о чем я только что говорил; you'll be amazed. Думаю, однажды выяснится, что «народные фильмы» стали народными потому, что режиссеры вроде Рязанова и Гайдая на самом деле лучше понимали, что такое режиссура, чем всякие умники, которые своими теориями немонтажной съемки прикрывали (прежде всего, себе) отсутствие таланта или даже простого умения. Они думали, если подвести под это достаточно интеллектуальную или лучше — философскую базу, все, что ей противоречит, само собой отодвинется в «развлечение», «не искусство», как будто в начале ХХ века теоретики условного театра не отстаивали, мотивируя более чем философскими взглядами, прямо противоположные взгляды, которые были реализованы, без базы, по наитию, где-то сто лет спустя в комедийном телесериале. Нет никакого «развлечения» и «киноискусства», нет никакого «жанрового» и «авторского»; есть только хорошая музыка и плохая.
Скорсезе готовил документальный фильм о Джордже Харрисоне с названием альбома 1973 года «Жизнь в материальном мире» (или это цитата из Мадонны). Все фильмы Скорсезе — об одном: burden сознания в материальном мире. И потому — о необходимости и тяготе искусства в нашей жизни.
27 АВГУСТА
Утром в Интернете прочитал материал о том, что с подачи минкульта и РПЦ планируется список «100 лучших фильмов» для школьного курса, и инициаторы уже обратились к специалистам самого широкого профиля для получения консультации.
Замечательное начинание, которое позволит вырастить культурных людей, одним махом избавившись от сонма антикультуры и антиэстетики, в которой последние два или три поколения; буквально вычистить от грязи головы. Только одна вот проблема: в России есть всего полдюжины людей, которые понимают, о чем я говорю, и к этим людям никто не обратится, поэтому полемика будет проходить между теми, кто захочет видеть там добрые советские фильмы и теми, кто возьмется просвещать детей при помощи Трюффо, Феллини и Анджея Вайды. Надеюсь, первые победят.
Учитывая, что в России сегодня нет ни одного человека, который обладал бы таким непререкаемым моральным и эстетическим авторитетом в глазах народа, чтобы ему можно было доверить составление подобного списка, надеюсь, что первое право голоса будут иметь все-таки родители, и в число 100 лучших фильмов будут включены (пока) добрые советские фильмы вперемежку с «Римскими каникулами» или чем-то в таком же духе. Что туда будет включено, если инициаторы обратятся к мнению кого-то из кинематографической общественности, думаю, не нужно объяснять. Рвение руководства понятно, но в этом рвении — половина беды: прослойка новых людей еще не появилась, и уж точно не заняла никакого места в истэблишменте, а вот те, кто его охраняют, будут отстаивать интересы второй половины ХХ века, идущие зачастую прямо в разрез с теми моральными и эстетическими целями, которые поставлены задачей. Два или три человека, к которым бы можно было обратиться с таким вопросом, способны составить его ИМЕННО потому, что эти люди не имеют отношения к кинематографической общественности. Впрочем, идея в корне тлетворна, так как 100 лучших фильмов для школьного курса не будут сотней лучших фильмов. Например, туда не войдут
