фильмы Джорджа Роя Хилла «Мир Генри Ориента» или «Маленький роман».
Главное, чтобы инициаторы не обратились к мнению кинематографической общественности. А, нет, погодите, они именно так и сделали. Прямо вижу, как «фанаты» патриарха Кирилла и господина Мединского из числа творческой интеллигенции набрасывают свои предложения: Годар, Трюффо, Феллини, Пазолини… А те сидят и записывают. Ах, какой шанс выпал нашим преподавателям на старости лет еще немного сделать для закрепления своей репутации через сокрытие 90 процентов того, что составляет подлинную историю кино как искусства. Раньше они из студентов делали зомбиподобных, а теперь и до детей доберутся.
Сегодня обсуждают идею составить список «100 лучших фильмов» для школьной программы, но ни один серьезный человек не будет комментировать эту идею, так как сегодня она может иметь только очевидный, плачевный исход. Остается посочувствовать минкульту, который проявил рвение раньше времени. Поэтому я расскажу вам о другом.
В тот день у меня не получалось начать про «Неуловимый Первоцвет», и я дотерпел до того, что пошел на почту еще раз, а по возвращении сел за компьютер и накатал аутлайн сценария телесериала «Вторжение похитителей тел».
А поздно ночью я придумал писать про «Первоцвета» в стихах.
В уикэнд 31 августа-2 сентября я пересматривал трилогию о Борне и обнаружил, что первый фильм нравится мне больше второго, где остался только нарратив, а третий вообще не смог досмотреть.
3 СЕНТЯБРЯ
Я начал писать акт про «Скрылась под землей», но днем заметил, что расчесал пигментное пятно, и договорился о приеме в той же клинике, куда ходил год назад. Врач оказался в тот день с четырех часов, и я еще поработал. По ходу осмотра он заговорил про серию процедур, которые нужны для снятия зуда, поколоть внутривенно, явно стремясь заработать. Но у меня это вызвало не антагонизм, напротив, я отказался и через извинение предложил сам заплатить какую-то сумму за осмотр. Он улыбнулся и дал указание взять с меня 500 рублей за повторный осмотр.
В Интернет-кафе я провел очень недолгое время, и прочитал на мэйл. ру о том, что фильм Терренса Малика был освистан вчера в Венеции, о чем мне утром еще рассказал Олег Погодин. Причем, помимо ненарративных элементов, я узнал из той заметки, что эмоции и чувства людей передаются через лицевые движения и жесты.
…мы же до такой степени запустили понимание кинематографа, что большинство людей думает, что фраза «значительная часть эмоциональных переживаний героев передается через лицевые движения и жесты» обладает негативными коннотациями, достаточными для того, чтобы объяснить негативный прием нового фильма Терренса Малика в Венеции. Неудивительно, что кинокритика исчезла: она так долго писала о фильмах, где не осталось ни одного художественного акта, за который можно было бы ухватиться в рецензии, в положительном ключе, что перевернула восприятие современного зрителя в прямую противоположность кинематографического опыта. Поэтому, чтобы не разувериться в своей способности оценивать кино, возникшей на основе просмотра фильмов 2000-х годов, в которых не было ни одной интересной склейки, читатель теперь ждет, что в кинокритике НЕ будет ничего, что составляет ее предмет, ее основное предназначение. Более того, замечание, содержащее малейшее киноведческое зерно (а следовательно, подразумевающее, что в каком-то новом фильме появилось некое решение, которое не может не быть новаторским к недавнему периоду упадка кинематографа), скорее всего, будет воспринято им как негативная оценка! Можно даже немного пофантазировать на эту тему: «большая часть диалогов означает не то о, чем говорится» («Космополис»; символистский фильм НЕ допускается). Поразительно, что кинокритика почему-то превратилась в презренную профессию, но она ею всегда и была, это значит, что человек, желающий искусства, ждет этого всплеска серьезного киноведения с самого начала, но пока еще не видел. По своей природе это единственное место в сегодняшнем мире, где может найти себя тот, кого раньше называли homo metaphysicus и к кому относились в обществе с величайшим почтением, можно сказать, что кинокритики мы еще не видели; даже лучшие из критиков не поднимались в своей эстетике и морали на уровень, соответствующий тому, что можно назвать философским отношением к жизни. В лучшем случае можно ждать этого от человека, который достиг определенного в другой области творчества, тогда как люди, посвятившие свою жизнь кино, зачастую являются анти-философами, так как их занятие является распространением антиэстетического и аморального, чем полнится кинематограф (обычно — в тех областях, которые достались нам по наследству от 60-х годов), как эстетического и морального.
Человеку, который занимается метафизикой, нужно быть готовым, что его будут называть разными нехорошими словами все женщины вокруг и мужчины, закрывающиеся от этой мысли; если кто-нибудь сегодня говорит хоть что-то имеющее отношение к идеализму, на него тут же набрасываются защитники женщин, большинство при этом обладает анатомическими признаками мужского пола, потому как ничто не заставляет мужчину водружать заслоны и проявлять женское начало, как недостигнутое величие. Учитывая это, более вероятным развитием представляется то, что не мужчины образумятся, а появится высшее создание из того, что раньше называлось женщиной.
На обратном пути в киоске я купил газету «Советский спорт», чтобы почитать результаты футбольных матчей прошедшего тура в чемпионате России. В продуктовом магазине женщина повязывала белую косынку, и я спросил, запрещено ли ей показывать волосы религией или чем. Она стала рассказывать, и когда я, держа в руках кекс, уточнил, с чем он, сказала: «Это не надо брать». Я еще присмотрелся к другим и напоследок задал еще пару вопросов. Она спросила: «Вам не нравятся женщины с повязанной головой?»
Вечером я дописывал первые 25 минут фильма. Снова звонил Олег и рассказывал, что посмотрел «Войну и мир» Бондарчука, а потом историю, как Бондарчук вместо «Малой Земли» поехал снимать «Они сражались за Родину», взяв всю поддержку Брежнева.
БОРН — 5 СЕНТЯБРЯ
По-моему, в фильме не стартуют обе линии, которые монтируются параллельно с интересной мыслью, что те ребята из Treadstone ищут Борна, а новый герой уже здесь, но его никто не видит. Это из-за того, что фильм запускает зрителя в уже знакомый нарратив: одна линия требует знания трилогии, другая вообще показывает какого-то мужика, который ходит по Аляске, ожидая, что мы смотрели трейлер, и не нужно ничего делать в самом фильме, чтобы удержать интерес. Кроме того, возвращение к классической раскадровке замедляет темп безосновательно, все то же показано у Пола Гринграсса за 5 минут, тем более, что новый режиссер пользуется нарративными трюками, взятыми оттуда. Лучший, по сегодняшним ощущениям, первый фильм, там в начале есть тонкость в отношениях между героями, когда Дэймон ей все
