Поводом для интервенции послужило восстание Чехословацкого легиона, состоявшего из 40–70 тысяч бывших пленных австро-венгерской армии, которые в предыдущие годы сражались вместе с русской армией с целью способствовать распаду империи Габсбургов и созданию собственного национального государства. Намереваясь продолжать борьбу и после окончания войны на Восточном фронте, они также решились на длительное путешествие по Транссибирской магистрали, чтобы добраться до Владивостока, откуда их перебросили бы на Французский фронт. Первоначальное соглашение, заключенное в этом смысле с большевиками, распалось после череды перестрелок между чехословаками, удрученными медлительностью транспортировки, и частями Красной Армии, которые были обеспокоены присутствием на своей территории боеспособной иностранной армии и требовали ее разоружения[532].
После упорных боев чехословаки, взяв под контроль протяженные участки Транссибирской магистрали и сам город Владивосток, стали активной частью жестокой Гражданской войны, к тому времени охватившей всю Россию. Летом и Антанта решила вмешаться, маскируя причины своей антибольшевистской акции и поддержки контрреволюционных сил необходимостью оказать помощь союзникам-чехословакам. Для итальянского правительства официально существовали только якобы «соображения справедливости и гуманности», без какого-либо намерения вмешиваться во внутренние дела России[533].
По политическим и военным причинам Италия придерживалась инициатив Антанты как в Сибири, так и в Мурманском крае, куда был направлен еще один экспедиционный корпус, состоящий из английских, французских, американских и итальянских войск с целью контроля над стратегическими портами Мурманска и Архангельска в пику Германии[534]. Италия считала, что ей необходимо присутствовать в таких деликатных и важных инициативах, «чтобы сохранить свое законное место в сфере защиты собственных интересов», как подчеркнул поверенный в делах Италии в Москве[535]. Однако ее людские резервы и обязательства на европейском театре войны не позволяли осуществить значительную переброску войск, поэтому идея использовать в далекой Сибири горстку несчастных пленников, вырванных из русских лагерей, набирала силу. В марте 1918 г. военный и военно-морской министры согласились с предложением Соннино приостановить репатриацию бывших итальянских пленных «в ожидании вероятного сотрудничества Италии в возможных действиях Антанты в Азиатской России»[536].
Из-за отсутствия возможности для отправки целой экспедиции из Италии, решили отобрать с тысячу «ирредентистов» для объединения с отрядом стрелков, пулеметчиков и артиллеристов из Италии, в сопровождении амуниции и персонала, необходимых для боевой переподготовки бывших пленных[537]. Было также решено, что «для обеспечения моральной согласованности частей и во избежание неувязок» целесообразно формировать части «только из ирредентистов, которые в нужный момент и после соответствующей выучки изъявили бы желание воевать в России»[538].
В Риме осозновали, что будет нелегко получить достаточное число добровольцев из массы мужчин, чьим главным стремлением после долгих лет плена в России было как можно быстрее вернуться в родные края: требовалась сложная работа по убеждению и демонстрация благосклонного отношения Родины к италоязычным солдатам. Как писал Баццани, один из вдохновителей этой работы по убеждению, «необходимо дать ирредентистам время на отдых и размышление, и, прежде всего, создать среди них ощущение, что они могут распоряжаться собой как свободные итальянские граждане: короче говоря, ввести среди них радикальное изменение жизни, укрепить их тело и восстановить их дух»[539]. Результаты не заставили себя ждать: около тысячи человек предложили себя для мобилизации, из них 10 офицеров и 843 солдата были признаны годными к военной службе[540]. К ним вскоре добавился контингент, отправленный Италией, состоявший из 636 человек — их большинство были сицилийцами и сардинцами, принадлежавшими к королевским войскам, прежде размещенным в Эритрее и собранных ради путешествия в Китай, куда они прибыли 30 августа 1918 г. Все вместе они дали жизнь Итальянскому экспедиционному корпусу на Дальнем Востоке, который также получил название Черные батальоны (Battaglioni neri) из-за цвета знаков отличия, напоминавших знаки отличия корпуса «отважных» (arditi)[541].
Как могло случиться, что около тысячи бывших пленных, которые уже давно хотели избавиться от многолетних страданий, приняли предложение Манеры присоединиться к военной экспедиции в зимнюю Сибирь, с перспективой вновь сражаться, к тому же за тысячи километров от своих краев? Для Манеры не существовало сомнений, что таков был абсолютно добровольный выбор, сделанный «сердцем, полным энтузиазма и патриотической любви, с самым горячим желанием сражаться на нашем фронте против векового врага и с непоколебимой верой в судьбу Италии»[542].
