— Сама поймешь, — ответил Трент. — Я хочу сделать сюрприз.
Когда мы останавливались и выходили наружу, было очень жарко, но ночь мы провели в таком холодном месте, что мне пришлось спать вместе с Сиджей под одеялом. Трент был в другой комнате.
Засыпая, я думал про ту долгую поездку на машине, в конце которой мы оказались у океана. Неужели мы опять туда едем?
И на следующий день мы ехали очень долго. Большую часть времени Сиджей спала, а когда проснулась, то была сильно взволнована.
— Мы едем туда, куда я думаю?
— Ага, — ответил Трент.
— Как ты их нашел?
— Без труда. Из публичного реестра. Итан и Ханна Монтгомери. Я позвонил и сказал, что ты хочешь приехать.
Услышав имена Итана и Ханны в одном предложении, я завилял хвостом.
— Ничего себе, без труда!.. Откуда ты знаешь, как делать все эти вещи? Я же всегда была умнее тебя, — сказала Сиджей.
— Ах так, ты была умнее? Мне даже нечего на это ответить, у меня мозги задымились.
Они оба рассмеялись.
— Значит, они знают, что мы едем? — спросила Сиджей.
— Конечно. И ждут нас с нетерпением.
— Не терпится поскорее всех увидеть. Это так здорово!
Меня усыпил монотонный гул двигателя машины, а когда я проснулся, от запахов, проникавших через окно, закружилась голова. Я понял, куда мы приехали, и когда машина остановилась, я заплакал, сгорая от нетерпения поскорее выбраться наружу.
Трент открыл дверцу контейнера и взял меня за поводок. Теплый вечерний воздух окутал меня, и я выпрыгнул на траву.
По большому счету ничего удивительного, ведь рано или поздно все всегда возвращались на Ферму.
Из дома навстречу мне выбежали люди.
— Тетя Рэчел? — неуверенно спросила Сиджей.
— Ты только посмотри, как выросла! — закричала женщина, обнимая Сиджей, в то время как остальные топтались вокруг. Среди встречающих было три женщины, два мужчины и одна маленькая девочка. Я знал запахи всех, кроме маленькой девочки.
— Я твоя тетя Синди, — представилась другая женщина. Она нагнулась и протянула мне руку, чтобы я ее понюхал, однако Трент дернул за поводок, и ошейник сдавил мне шею.
— А… Это Макс, он не особо дружелюбный, — представил меня Трент.
Я вилял хвостом от счастья, что вернулся домой и снова вижу всех вместе. Мы теперь будем тут жить? Я не против.
— По-моему, он славный, — ответила Синди. Я тянул поводок вперед, пытаясь лизнуть ее руку, и Трент рассмеялся. Потом Синди взяла меня на руки, и я оказался нос к носу со всеми членами семьи.
— Пойдемте в дом, — сказала Синди. Она передала мой поводок маленькой девочке, которую звали Грейси.
Это такое счастье — подниматься по деревянным ступенькам, несмотря даже на то, что сейчас мне это стоило бо́льших усилий, чем когда я был крупным псом. Я рванулся вперед, чтобы пройти в дверь первым и похвастаться тем, что знаю дорогу. Я почувствовал, как ослабло натяжение поводка, когда Грейси выпустила его из рук.
В гостиной в кресле сидела старая женщина, запах которой я узнал бы при любых обстоятельствах. Я промчался через всю комнату и прыгнул прямо к ней на колени.
Это Ханна — спутница жизни Итана.
— Боже ты мой! — рассмеялась она, а я извивался в ее объятиях и лизал в лицо.
— Макс! — позвал Трент. В его голосе звучала строгость, поэтому я быстро спрыгнул с колен Ханны и побежал проверять, в какую неприятность я снова попал. Он схватил мой поводок.
— Бабуля? — спросила Сиджей.
Ханна медленно поднялась, Сиджей подошла к ней, и они долго стояли обнявшись. Они обе плакали, но волна любви и счастья, исходившая от них, захлестнула всех вокруг.
Глава двадцать седьмая
Мы не остались жить на Ферме, но провели там больше недели. Я обожал носиться вокруг с опущенным носом, отслеживая знакомые запахи. В пруду, как всегда, были утки, всей семьей, я решил понаблюдать за ними какое-то время, хотя гонять их совсем не хотелось. Не только потому, что от этого никогда не было никакой пользы, но и потому, что две самые большие из них были размером с меня. Впервые за долгое время я снова задумался над тем, насколько же я — Макс — маленький пес. Я считаю, что собака не должна быть размером с утку.
В сарае стоял сильный запах коня; по счастью, самого коня там не было. Если бы Сиджей опять сюда забрела, мне пришлось бы снова вступить с ним в борьбу, однако перспектива делать это в воплощении Макса, а не Молли, честно говоря, меня пугала.
Сиджей проводила много времени, гуляя и разговаривая с Ханной, которая ходила так же медленно, как и моя девочка. Я непременно вышагивал рядом с ними, гордый, что охраняю их обеих.
— Я никогда не теряла надежду, — говорила Ханна. — Я знала, что этот день наступит, Клэрити. То есть, Сиджей, извини.
— Ничего, — ответила Сиджей. — Мне нравится, когда вы зовете меня Клэрити.
— Я чуть не закричала от радости, как подросток, когда позвонил твой парень.
— А, Трент? Нет, он не мой парень.
— Не твой парень?
— Нет. Мы просто друзья.
— Интересно, — сказала Ханна.
— Что? Почему вы так на меня смотрите?
— Ничего. Радуюсь, что ты здесь.
Однажды после обеда пошел дождь. Он стучал по крыше так сильно, что напомнил мне шум машин, который я слышал, лежа в своей специальной коробке на балконе; сейчас шум был точно таким же, только без гудков. Комнату наполнили мокрые земляные запахи. Я лениво развалился в ногах Сиджей, а Ханна сидела и ела печенье, не дав мне ни одного.
— Я чувствую себя виноватой, что не приложила больше усилий, — сказала Ханна.
— Что вы, бабушка. Если Глория направила вам то письмо от адвоката…
— Не только это. Твоя мать часто переезжала после того, как Генри… после авиакатастрофы. А жизнь имеет свойство становиться такой хлопотной, что не замечаешь, как время летит. И все же я должна была попытаться что-то сделать, может, нанять собственного адвоката…
— Вы шутите? Я знаю Глорию, я выросла с ней. Если она сказала, что засудит вас, поверьте, засудила бы.
Моя девочка подошла к Ханне, и они обнялись. Я вздохнул, вдыхая аромат крошек печенья на тарелке. Иногда люди дают собаке вылизать тарелку, но очень часто об этом забывают.
— У меня для тебя кое-что есть, — сказала Ханна. — Видишь коробочку на полке, вон ту, с розовыми цветочками? Загляни в нее.
Сиджей прошла в другой конец комнаты, я тоже вскочил на ноги, однако она лишь взяла маленькую коробку и вернулась на место. Ничем интересным коробка не пахла.
