— Странно. Человека нет, а голос его звучит, — задумчиво произнесла Ратха.
— Что же тут странного? — спросил Стивен.
— Странно, как воспринимать то, что мы слышим или видим. Я имею в виду записанные голос или изображение. Ведь между записанным изображением покойника и живого человека нет никакой разницы. Ну, если только для экстрасенсов. И если не знать о том, что человек умер, его можно счесть за живого. В то время как его давно нет.
— Это называется другой формой жизни, дорогая Ратха, — сказал профессор. — Нет тела человека, но осталось его изображение или голос, что в данном случае нам и демонстрирует великолепный Леннон. Разумеется, вы слышали фразу: «Человек бессмертен в своих делах». Смерти нет для тех, кто оставил после себя духовное наследие. Ушедшие актеры кино снова и снова играют одни и те же сцены, заставляя нас переживать, смеяться и плакать. Стихи, проза и живопись актуальны и через столетия после их написания. Более того, с годами они становятся еще ценнее, как выдержанное вино. Мы же, ученые, продолжаем жить в своих изобретениях. Когда-нибудь ген агрессии назовут именем профессора Полозова! И каждый человек, которого я избавлю от этого недуга, будет вспоминать мое имя с благодарностью… надеюсь.
— То есть вы не признаете жизнь после смерти, профессор? — спросил Люк.
— Честно говоря, меня больше интересует жизнь во время жизни, — ответил Полозов. — Бог наделил человека телом, в котором все продумано до мелочей. Сердце качает кровь, печень ее очищает. Легкие позволяют нам дышать. Желудочный сок помогает расщеплять пищу. А рождение ребенка? Ну разве не чудо — из соприкоснувшихся жидкостей появляется новая жизнь: возникают кровеносная система, кости, ткани, которые растут и развиваются. В результате на свет появляется человек. А мозг человека, с которым не сравнится ни один компьютер, совершает триллионы операций в секунду! Жить и творить, осознавая неизбежность ухода, — в этом, без сомнения, заложен один из главных смыслов нашего бытия. Согласитесь, самой большой бессмыслицей была бы жизнь на планете, подвешенной в космосе среди миллиардов других, если бы жизнь на этой планете была бы только ради самой жизни. Само по себе наше существование — чудо, фантастика.
Определенно, после смерти что-то есть, иначе рушится логика. Это я уже как ученый говорю. Слишком все логично и взаимосвязано, чтобы быть бессмысленным в итоге. Идеально. Все, кроме одного.
— Неужели Господь что-то не предусмотрел? — ухмыльнулся Люк, подливая в колбу Полозова манговую водку.
— Человек должен сам сотворить свою душу. Совершенно очевидно, что Господь не замышлял человека жестоким. Именно поэтому наша телесная оболочка столь хрупка! Наше тело будто бы и не рассчитано на агрессию. Если бы человек задумывался агрессивным и хищным, у него для защиты и нападения были бы, скажем, рога, как у быка, или острые когти, панцирь броненосца или толстая кожа, как у слона. Видимо, в программу закралась ошибка. Какой-то генетический сбой. И это мы должны исправить.
— Не слишком ли вы хватили, профессор? Исправить ошибки Господа? — сказал Люк. — Вы же сами рассказали, как все уникально в нашем мире устроено. Так, может, и агрессия дана нам для чего-то? Человек — хищник, такой же, как другие. Иначе бы он питался травой. Кстати, обратите внимание на наши зубы! — и Люк щелкнул челюстью так, что Ратха вздрогнула, а я подумал, что когда разглядываю свои клыки в зеркале, мне приходят мне в голову такие же мысли. — Так в чём тут сбой? Все как раз логично, дорогой профессор. А вот в нашем разуме, о котором вы говорили, и есть, на мой взгляд, главный подвох! Человек — хищник с интеллектом, — сказал Люк.
— Бросьте нести чепуху, Люк, — сказал профессор.
— Я, например, вегетарианка, а не хищник. Люк всегда со всеми спорит и все подвергает сомнениям. К тому же много выдумывает, — вставила Ратха.
— Вегетарианцы пытаются искусственно изменить свою природу. Человеку положено есть мясо, — не унимается Люк. — Не траву и даже не орехи, а именно мясо. — Люк еще раз щелкнул зубами и немного порычал, чтобы позлить Ратху. — Чтобы жить, мы должны убивать животных. Почему так все устроено, а не иначе? Почему такому совершенному организму необходимо потреблять чье-то мясо? Зачем мы едим животных? Люди и друг друга истребляют из корыстных целей — это все равно что жрать себе подобных. Господи, да кто же мы такие? Этот вопрос сводит меня с ума! Мы самые обыкновенные хищники, и, более того, гораздо хуже, потому что льву никогда не придет в голову убить антилопу ради развлечения. А люди убивают животных на охоте и потом даже не едят их мясо! Им важен процесс охоты. Подумайте — ведь лев никогда не станет охотиться, если он сыт. Но человеку в отличие от льва или тигра всегда всего мало! Своей жадностью человек убивает Планету, жалит и кусает ее, как гнусная вошь. Гадит там, где ест и живет. Ни одно животное не способно на это. Если вы, профессор, думаете, что с помощью пилюль можно излечить человечество, то, кроме гена агрессии, вам придется еще найти и уничтожить ген жадности, лени, гордыни и прочих всем известных грехов, — выдохнул Люк.
— Браво, Люк! Вы меня поразили сегодня. Вы один из самых яростных мизантропов, каких я знал. Странно, как вы вообще оказались в Санвилле? Но в целом вы правы. Если эксперимент с геном агрессии удастся, мы рассчитываем начать масштабную коррекцию человеческой личности. Только представьте, как изменится наш мир, если искоренить все людские пороки, о которых вы только что нам поведали с таким пылом! Это будет идеальный человек, и его деятельность будет направлена на созидание, а не разрушение.
— Неужели нет других, менее радикальных методов? Мне кажется, профессор, вы забываете о такой важной штуке, как совесть. Что, если вам найти и простимулировать ген совести? — ехидно предложил Люк.
— Совесть, о которой вы говорите, есть у одного человека из десяти. Представьте, что одно сильное государство решило полностью разоружиться и распустить армию. Последуют ли другие государства его примеру? Да никогда! Они с радостью завоюют эту страну на следующий же день и будут делить между собой ее территорию, как шакалы делят тело загнанной ими больной тигрицы. Совесть работает только тогда, когда совестливы все представители социума. Иначе бессовестные и жадные будут выигрывать. Добро всегда будет проигрывать злу, пока существует агрессия. Вы замечали, что наглые, жестокие и пробивные люди часто устраиваются в жизни лучше? Агрессия дает им энергию. Они не ждут, не уступают, а идут напролом и берут. Видя это, многие начинают вести себя так же, потому что не хотят быть слабаками и проигрывать сильным. Если злой будет угрожать доброму, добрый рано или поздно возьмется за оружие. Только проведя тотальную биологическую коррекцию, мы сможем сделать человека добрее, — закончил Полозов свою речь.
— А вас не беспокоит, профессор, что вы собираетесь лишить людей выбора? Ваши таблетки сделают их роботами. Счастливыми болванами. Моя grand-mére, бабуля, часто приводила в пример слова какого-то мыслителя: «За каждую минуту злости вы теряете шестьдесят секунд счастья». Точно сказано, но все-таки я хочу сам выбирать между ненавистью и любовью, — сказал Люк.
