– Ты что – пьян?
– Уже нет. Что такое?
– Уже первый час, а по твоему голосу слышно, что ты еще не встал.
– Я проснулся и уже одет.
Он гулко закашлялся.
– Что ты узнал?
Томас спустил ноги с кровати – голова пошла кругом, и его замутило.
– Мало чего нового. Тут просто так ни к чему не подберешься.
– А может, ты добился бы лучшего результата, если бы не надрался в стельку?
– Не надирался я… Так только, немножко выпил. Я обегал весь Стокгольм при температуре минус десять, но она, черт ее знает…
– Надя заходила сегодня. Говорит, что верит в тебя. Держит за тебя пальцы скрещенными и надеется, что ты вернешься с хорошими новостями.
Томас почесал в затылке:
– Я же не могу творить чудеса, правда?
– Давай, Ворон, не подведи. Все-таки это ее дочка.
– Поди ты к черту, Йонсон! Это же была не моя гениальная идея ехать сюда!
– Нет, послушай…
– Все, мне надо бежать.
Кинув телефон, он опрометью бросился в ванную и едва успел открыть крышку унитаза, как его тут же вырвало.
Через несколько минут он уже бессильно сидел на полу, прислонившись к дверце душевой кабины. Набрав воды в стаканчик для полоскания, он стал осторожно пить, чтобы все не пошло обратно. Чего еще было ждать от Йонсона! Названивает тут и зудит в уши, когда человек страдает от похмелья. Вот поспал бы еще часок, и не пришлось бы мчаться в туалет. Томас попытался вспомнить, что было вчера ночью. После «Китти-клуба» он побывал еще в парочке стрип-клубов, дрянных и убогих. Он видел Машу. Она встречала его и говорила: «Hello! How are you?»[38]– предлагала: «Special price, my friend!»[39]Узнавал ее в каждой девушке, из какой бы части света она ни была родом, – в черной, белой или желтой. Все они были похожи на нее. Убежали откуда-то по той или иной причине. Были кем-то кому-то проданы. Перепроданы в третьи руки. И снова перепроданы. У всех ни малейшей надежды на будущее. Девушки казались моложе Маши. Это заставило его задуматься, сколько им еще осталось до того, как их ресурс будет выработан? Идет ли счет на годы или на месяцы? По мере того как шли ночные часы, он все сильнее ощущал безнадежность своего предприятия. В конце концов он махнул рукой и в поисках пристанища заглянул в «КГБ-бар». Обнаружил свободное место за стойкой и стал пить «single malt» и «Хейнекен». Нашел в Стокгольме новых друзей. Скорее всего, встретившись завтра на улице, он бы их даже не узнал, однако это как-то помогло ему отвлечься и прийти в себя после тяжелого впечатления, оставшегося от стрип-клубов. В «КГБ» выпивали, пели песни: Эверта Таубе, прости господи! Рассказывали анекдоты по-шведски и по-датски про датчан и шведов. Одна, похожая на брюнетку из «ABBA», положила на него глаз. Сказала, что он симпатичный. Он не мог сообразить, целовался ли с ней, или ему только хотелось целоваться. Тут он вспомнил Еву, загрустил и поднялся с пола. Он встал под теплый душ и под струями воды снял с себя одежду.
Утренний буфет в «Колониальном отеле» давно уже закрылся, и Томас отправился пешком на Кунгсгатан в Нурмальме, там набрел на маленькое кафе, сел за столик и заказал чашку кофе и два круассана. Молодой официант с прической «конский хвост» и руками, унизанными кольцами, сказал, что остались только плюшки с корицей. Памятуя о совете, данном Викторией, Томас отказался и ограничился чашкой кофе. Взяв оставленную на соседнем столике «Экспрессен», он полистал газету. Где-то в середине наткнулся на разворот, посвященный серии убийств. На протяжении последних лет неизвестный преступник убил шесть проституток, он выставлял их в виде побеленных статуй на местных свалках. Мотив преступника выяснить не удалось, но некоторые психологи, с которыми побеседовали журналисты, предполагали, что преступления могли быть совершены на религиозной или сексуальной почве.
Когда официант принес кофе, Томас отложил газету и задумался, рассеянно глядя в панорамное окно на оживленную улицу, по которой двигался поток машин и сновали толпы людей. Мысленно он убеждал себя, что сделал все, что было возможно. Продолжать поиски значило бы только без толку переводить время и деньги. Своих он уже истратил на одни только стрип-клубы несколько тысяч, не рассчитывая, что за это заплатит Йонсон, а требовать их с Нади ему даже не приходило в голову. Он уговаривал себя поменять забронированный билет и улететь домой сегодня, пускай Йонсон и будет зудеть, что он слишком скоро опустил руки. Кофе в чашке кончился. Пришлось заказывать еще одну. Он вынул из кармана открытку с котятами. Самый удобный выход – это оставить ее на столе, а от Нади отделаться белой ложью. Но Томас был слишком воспитанным человеком, чтобы врать пожилым дамам, потерявшим дочь. «Скажи ее матери, что у нее все о’кей!» – советовала Лизза.
– К черту! – выругался он про себя.
– Что, простите? – спросил официант.
Томас взглянул на него:
– Еще чашку, пожалуйста. И этих, коричных штуковин.
Официант кивнул и удалился. Томас вытащил мобильный телефон и поискал в «контактах». Найдя наконец то, что нужно, он набрал номер.
– Полиция слушает, – ответил дежурный на другом конце провода.
44
Карл Люгер протянул Томасу руку и улыбнулся такой широкой улыбкой, что на круглом лице четко обозначились ямочки. С тех пор, что они не виделись, Карл сильно пополнел, не меньше чем на пятнадцать-двадцать килограмм, подумал Томас.
– Рад видеть тебя, Ворон! Не ожидал твоего звонка. Сколько же времени прошло с тех пор – лет пять-шесть, наверное? – сказал Карл, ослабив галстук, который душил его как удавка.
– Скорее, шесть. После семинара в Скотленд-Ярде. Смотрю, медвежонок по-прежнему при тебе?
Томас кивнул на письменный стол, где, прислоненный к фотографии в рамочке, стоял маленький игрушечный медвежонок в полицейской форме. Его выдавали в качестве сувенира вместе с дипломом об окончании курса.
Карл покосился на мишку:
– Даже как-то неудобно, да?
– Вовсе нет, у меня у самого есть такой где-то дома, – слукавил Томас. – А это кто – дочка? – спросил он, кивая на фотографию в рамочке.
– Да, Луиза. На будущий год пойдет в школу.
– Помнится, она как раз должна была родиться, когда мы там были.
Карл улыбнулся и развел руками:
– Ну а у тебя-то есть дети?
Томас покачал головой.
– Но ты женат, как ее… – Он прищелкнул пальцами, пытаясь вспомнить имя.
– Ева, – подсказал наконец Томас.
– Верно, Ева. Адвокат. Помню, ты еще шутил, что ты будешь отлавливать бандитов, а она…
