— Он отравляет смертных.
Джером сложил руки на груди:
— Меня это не заботит.
— Он делает это на твоей территории. Прямо у тебя подносом.
— Не пытайся меня соблазнить. Нас это не касается.Пусть творит со смертными все, что в голову взбредет.
И снова мне жуть как захотелось вмешаться, но я сдержалась.Разговоры Картера с Джеромом всегда выбивали меня из колеи. Обычно они стенойстояли друг за дружку, так что смотреть было противно — никакого тебепротивостояния добра и зла. И когда я видела, как они спорят, то, конечно,всегда гадала, не случится ли чего-нибудь ужасного, если они не сумеют удержатьсебя в руках. Опрокидываются столы. Бьется посуда. Появляются Четыре Всадника.
Тем не менее я поняла, что Картер это дело так не оставит.Он жаждет победить. Я не знала, могу ли ему доверять, но я его уважала — его исилу его убеждения.
— Это игра не на равных, — сказал Картер. —Ему не стоило и пытаться. Его время прошло; теперь мы держим ситуацию подконтролем. Все это нас оскорбляет — особенно тебя, поскольку на самом делеименно вы, ребята, разграничиваете территории.
Я заметила, что это подействовало на демона. Он сознавал,что Картер специально старается зацепить его, но тем не менее это действовало.Гордыню не зря отнесли к семи смертным грехам. Джером, как преданный слугапреисподней, не мог быть иным. Я и раньше видела, как проявляется его гордыня:он не любил, когда кто-либо задевал его репутацию. А поскольку у демонадействительно было много слабостей, то я бы сказала, что сейчас именно этозаставило его шевелиться.
— Нам нельзя вмешиваться, — нехотя проговорилон. — Ты сам знаешь. Даже если мы будем лишь контролировать события, всеравно это настоящая война. Я, например, не горю желанием разгребатьпоследствия.
— Согласен, — пробормотал ангел, и вновьвоцарилось молчание.
Я переводила взгляд с одного на другого в ожидании, когдакто-нибудь предложит выдающийся план. Выдающийся план, по которому ангел идемон в приводящей в трепет разящей славе сражаются, дабы разбить Алека и егоублюдочного поставщика.
— Джорджина способна на это, — вдруг заявилКартер.
— Что? — взвизгнула я.
Они скрестили на мне взгляды. Угрюмое негодование вспыхнулов глазах Джерома, но тут же и угасло.
— Гм. Возможно.
— О чем речь, ребята? Не я же буду сражаться!
— Речь, в общем-то, не о сражении, — сказалКартер, — но это может быть опасно, если сделаешь неверный шаг.
— Почему я?
— Потому что ты, Джорджи, меньшая сила, нежели мы. Затобой не так тщательно наблюдают, и последствия для тебя будут иные, чем длянас. Есть разница между страной, объявившей войну, и мелкой кликой, затеявшейбунт.
— Прекрасно, — сказала я, осев в кресле. — Я— клика.
Картер вновь улыбался:
— Разве ты не хочешь помочь Дагу?
— Ты знаешь, что хочу.
— Я подразумевал это, когда говорил, что может бытьопасно, но если мы будем осторожны, все кончится хорошо.
Я вспомнила о черной хандре и безрассудном поведении Дага.Мысль о том, что эта амброзия его уничтожит, решила дело.
— Ладно, я готова. Чем бы это ни было. Опасно или нет.
Я помедлила.
— Так о чем речь?
Никто не ответил.
— Ну, давайте! Вы же не ждете, что я сделаю что-то, незная что.
— Потребуется определенная подготовительнаяработа, — сообщил Картер.
Его, похоже, развлекала моя тревога. Но лицо его выражало иеще что-то… гордость, решила я. Такая гордость, когда считаешь чей-то поступокправильным. Не та, что толкает на необдуманные поступки.
— Мы дадим тебе знать, когда придет пора действовать. Ятебя найду.
Я поморщилась:
— Думаю, ты понимаешь, что такой ответ меня неустраивает.
— Думаю, ты понимаешь, что это самое большее, на что тыможешь рассчитывать, — в тон мне ответил Джером.
Картер оказался чуть полюбезнее:
— Ты можешь пока попытаться найти подходы к поставщику.В конечном итоге тебе придется разбираться именно с ним. Посплетничай с Алеком.Делай, что делала.
Я кивнула. Сплетничать я могу даже во сне. Я вздохнула соблегчением, вернувшись в знакомые воды.
Покинув кабак, я перестала думать про амброзию и, как идоговаривались, отправилась к Сету играть в «Скрэббл». Я поклялась, что в этотраз не буду мошенничать, но решила, что это будет зависеть от того, каксложится игра. Впрочем, когда я приехала, то увидела, что играть Сет не всостоянии.
Он сидел за письменным столом в спальне и, восхитительнонаморщив лоб, смотрел на экран компьютера, несомненно желая обдумать что-то водиночестве. У него в квартире был кабинет, но сейчас он был заваленнедораспакованными коробками, так что эта комната совмещала функции спальни икабинета. Добавить еще душ с унитазом — и он, наверное, вовсе бы отсюда невылезал.
— Можешь дать мне… ну… еще час? — рассеянноспросил он, когда, так и не взглянув на меня, все-таки осознал моеприсутствие. — Я как раз заканчиваю главу.
Спорная просьба. Даже если я не пожелаю дать ему этот час,он все равно будет писать. Легче сдвинуть горы, чем застрявшего посредисюжетной линии Сета. С радостью смирившись, я поцеловала его в щеку и побрела вкабинет поискать какую-нибудь книгу. Хотя копаться в груде коробок оказалосьнелегко. Опустошив несколько, я решила, что с таким же успехом могу пойти доконца.
Я распаковала все коробки — даже те, что были в гостиной. Незнаю, сколько книг там было, но их было много. Инстинкт книготорговца заставилменя разобрать их по категориям, и только это заняло кучу времени. В одинпрекрасный момент я вдруг сообразила, что прошло уже почти три часа. Явыпрямилась, потянулась и вернулась в спальню.
— Эй, — сказала я, — час давно прошел.
Он продолжал печатать.
Я скинула босоножку, сменила лак на ногтях на бордовый ипнула его по ноге. Он подпрыгнул.
— Ну!
— Сам ты ну. Прости за беспокойство, но тебе нужнопоесть, или ты грохнешься в обморок на свою клавиатуру.
— Не в первый раз, — проворчал он.
Он и не подумал оторваться от компьютера, так что я сновапихнула его. Он поднял бровь и схватил меня за ногу; я бы рухнула, если бы он,притянув, не усадил меня на колени.
— Знаешь, твои пальчики не так уж неотразимы. Не точтобы я хотел заняться с ними сексом или сделать еще что-нибудь причудливое вэтом духе. Я просто думаю, что они прелестны. Так что не воображай, что сейчасв чем-нибудь преуспеешь.
