— Да.
— Как долго?
— Ну, несколько недель.
— И по его предложению вы решили познакомиться с мистеромРобертом Лоули?
— Нет.
— Нет? — переспросил Мейсон, вскидывая брови.
— Нет, сэр.
— Кто в таком случае сделал вам такое предложение? Лейбливскочил.
— Ваша честь, это несущественно и не имеет отношения к делу.
Судья Гросбек с интересом посмотрел на Мейсона:
— Я был бы рад услышать ваше мнение на этот счет, мистерМейсон.
Мейсон заговорил в спокойной, непринужденной манере:
— Ваша честь, предъявляя данный иск, истец ставит себя передследующей дилеммой. Он может выступить в роли перспективного покупателяуказанного сертификата; в таком случае тот факт, что Линк умер прежде, чемсостоялся акт купли-продажи, не оставляет за истцом никаких прав на этотдокумент и не позволяет ему поддерживать обвинение. Или он может занять тупозицию, что Линк являлся его агентом и приобретал сертификат непосредственнодля истца. Это единственный вариант, позволяющий истцу поддерживать иск по данномуделу. Как только он принимает эту теорию, он становится ответственным за все,что делал Линк, выполняя его поручения. Теперь следующее: вместо того чтобыприбегнуть к средству судебной защиты по общему праву, он выбрал средствосудебной защиты по праву справедливости. В данный момент он находится в суде поправу справедливости. Это аксиома, что человек, обращающийся к этому праву,должен иметь чистые руки. Если действия его агента, Линка, при полученииуказанного сертификата шли вразрез с нормами морали, если он пользовалсянезаконными методами или прибегал к ловушкам, обману или давлению, то истец неможет рассчитывать на судебную защиту по праву справедливости, поскольку такойсуд даже на порог его не пустит.
Судья Гросбек кивнул.
Лейбли опять вскочил:
— Позвольте, ваша честь, я не считаю, что таков закон.
— Закон именно таков, — произнес судья Гросбек со спокойнойкатегоричностью.
— Но Пивис ничего не знал о том, что делал Линк и какдействовал.
— Если Линк был его агентом, то в его обязанности входилоотчитываться перед Пивисом во всех своих действиях. Он работал в интересахПивиса. Пивис не может пользоваться выгодами от его действий и при этом ненести за них никакой ответственности.
Лейбли опустился на место. Он проделал это медленно и осторожно,словно после того, что случилось, его не удивило бы, окажись вдруг стулвыдернутым из-под него.
— Я задам вопрос по-другому, мисс Дилмейер, — возобновилдопрос свидетельницы Мейсон. — Вам сказали, что мистер Лоули обладает акциямикомпании, которые хочет приобрести мистер Пивис. И вас, следовательно,попросили быть повнимательнее к Лоули и…
— Никто не говорил мне ничего подобного.
— Не говорил? — удивился Мейсон.
— Нет.
— Как же вы тогда познакомились с мистером Лоули?
— Меня попросили завязать с ним знакомство.
— Кто попросил?
— Мистер Колл.
Лейбли торжествующе улыбнулся.
— А Пивиса ничто не связывает с мистером Коллом? Колл неявляется его агентом? — обратился он к судье.
— Это будет установлено в должном порядке, — заметил судья.
— Теперь, — продолжал Мейсон, — в тот вечер, когда был убитЛинк, вы слышали какой-нибудь разговор между Линком и Коллом о сертификате?
— Вечером нет. Днем.
— Что говорил Линк?
— Линк сказал, что документ у него, что если Пивис хочет заполучитьэту бумагу, он должен приехать к нему до полуночи с живой, хрустящей«капустой», — что Линку не нужны чеки. Он хотел получить наличные.
— Вы слышали этот разговор?
— Да, сэр.
— Где он происходил?
— В «Золотом роге».
— Это ночной клуб?
— Да, сэр.
— Где именно в «Золотом роге» происходил этот разговор?
— Наверху… ну, то есть в комнатах второго этажа..
— И после того как вы слышали их разговор, на вашу жизньбыло совершено покушение, правильно?
— Я протестую! — крикнул Лейбли. — Это попытка настроить судпротив истца. В вопросе содержится прямой намек на то, что мой клиент прибег кпопытке убийства, чтобы иметь возможность приобрести несколько акций какой-токорпорации.
Судья Гросбек с холодной безучастностью посмотрел наМейсона.
— Мистер Мейсон, — зловеще спросил он, — вы подтверждаете,что склонны усматривать связь между этими двумя событиями?
— Если суд позволит, — ответил Мейсон, — я полагаю, сначаластоит заслушать некоторые весьма ценные показания. Это всего лишь вопросвремени. Ваша честь слишком опытны, чтобы принимать во внимание намеки, неподкрепленные должным образом. Ведь дело рассматривается не судом присяжных.
Судья Гросбек кивнул.
— Продолжайте, — сказал он.
— Отвечайте на вопрос, — обратился Мейсон к Эстер Дилмейер.
Очень тихим голосом она произнесла:
— Да.
— Далее, ваша манера есть конфеты весьма необычна, не такли? Вы едите их одну за одной, очень быстро?
— М-м, пожалуй, да.
— Когда у вас появилась эта привычка?
— Еще с девятнадцати лет, когда я работала на кондитерскойфабрике, — ответила она с улыбкой.
— Вы приучились так есть конфеты, пока там работали?
— Да, — сказала она и тихонько хихикнула. — Девушкам неразрешалось есть конфеты, с которыми они работали, но… видите ли, хозяин мне ненравился, и мне казалось, что таким образом я свожу с ним счеты.
— Понятно, — улыбнулся Мейсон. — Теперь кто-то, должно быть,знал об этой вашей склонности потреблять конфеты сразу в больших количествах?
Она замолчала в некотором замешательстве, потом покачалаголовой.
— Говорите громче, — обратился к ней судья Гросбек, — так,чтобы секретарь мог занести ваши слова в протокол.
— Нет, — сказала она, — я не думаю, чтобы кто-нибудь… ну,разве что кто-то из близких друзей… Ирма Радин, например.
— А мистер Лоули является близким другом?
— Нет.
