А в остальном: отряд «Альта», уже поднаторевший в борьбе с монстрами, борется с монстрами. Вот и всё.
— Кадет Дольче!
— Да, Василий Иванович⁈
— Жарь их!
За спиной полыхнуло. Тут же в нос ударил омерзительный запах горелой жучиной плоти. И тут же я смекнул, что от обилия тварей за барьером стало темно. Не прям вот хоть глаз коли, но сумрачно.
Посылать новых членистоногих миньонов внутрь защитного купола девчонка перестала. То ли смекнула, что это бесполезно, а то ли — как я и предполагал — начала выдыхаться. Бой внутри барьера утих, и вновь на мозги начало давить мерзкое жучиное пощёлкивание. На сей раз ещё и в темноте.
Минута.
Две.
Три.
Признаюсь, я почувствовал напряжение. Стандартная ситуация затишья перед бурей. По всему было понятно, что это ещё не всё и девочка готовится выложить на стол свой главный козырь. Нанести свой самый сильный удар. Самый сильный и, скорее всего, последний.
Но тут вдруг что-то пошло не так.
Сперва от купола с треском и жалобным пищанием отвалилась правая «стенка». Увлекая друг друга за собой, целый шмат сколопендр начал заваливаться в сторону, будто рулон хреново приклеенных обоев. Медленно и величаво, твари завалились через ограду моста и полетели прямо в воду.
Снизу послышался всплеск.
Произошло это так неожиданно, и в темноте мы просидели так долго, что сперва солнце резануло мне по глазам, и я даже не понял, что происходит. Затем, буквально через несколько секунд, отвалилась левая «стенка».
Отвалилась и тоже полетела вниз.
— Выдохлась? — спросил Лёха.
Судя по вопросу, умудрённый жизненным опытом друид сделал те же самые выводы, что и я. И тоже ждал, пока девчонка устанет качать через себя заимствованную энергию.
— Наверное, — ответил я.
— Или нет?
— Или нет.
Не самый информативный диалог, но так и ситуация нихрена непонятная.
— Или не-е-е-е-ет, — задумчиво протянул Лёха.
А передняя «стенка» — та самая, что отделяла нас от дочки Гордея — тем временем тоже отстала от купола, накренилась и начала падать. Сколопендры разбились об асфальт с такой трескотнёй, будто это врезались друг в друга две фуры, каждая из которых была под завязку забита кастаньетами. Кому, куда и зачем нужно перевозить такое количество кастаньет — неважно; образ сугубо метафорический.
— Чота не к добру, — заявил Лёха, когда чёрное сороконогое море начало расползаться по мостовой и добровольно спрыгивать с моста вниз. — Чота, мне кажется, это ещё не всё.
Несколько секунд, и юркие шустрые твари добровольно десантировались в воды Воронежского водохранилища.
Мост оказался чист.
Прямо вот совсем.
Лиля, дочка Гордея, стояла на том же самом месте. Вот только теперь она молчала; на дерзкие ремарки ей явно не хватало силёнок. Девчонка тяжело дышала и жала кулаки, а вокруг неё еле заметно витало облачко чёрных испарений.
Что-то явно некротическое.
Думаю, Рита Смертина могла бы подробно объяснить, что это за явление такое, откуда и почему оно берётся, но…
Шоу продолжилось.
Малявка вдруг заорала что есть сил, и чернота вокруг неё закружилась вихрем. Причём… такое чувство, что эта непонятная субстанция отщипывала от неё по кусочку. Лиля как будто бы выжимала себя — худела на глазах, становилась всё более сгорбленной и бледной. За проступлением вокруг её глаз тёмных кругов можно было пронаблюдать безо всякой ускоренной съёмки.
А ещё вены.
Нет, не надулись. Почернели. Резко, будто чековая лента под огнём зажигалки.
— ААА-АААА-АААА!!! — завизжала малявка и тут…
— Ох ёпть, — вырвалось у Алексея Михайловича.
— Уэ-э?
— Все ко мне! — заорал я. — Ближе! Ближе!
Справа над мостом резко взметнулся в небо чёрный блестящий столб. Все те твари, что попадали вниз, успели сплестись в одну гигантскую ультимативную сколопендру. И эта сколопендра сейчас с хорошего разгона выпрыгнула из воды.
О размерах судить не могу, но-о-о-о… выглядело всё это внушительно.
Поезд.
Да-да, точно. Поезд. Как будто чёрный железнодорожный состав вдруг обрёл разум и решил выступать в дельфинарии. Окатив защитный барьер целой стеной воды, тварь взлетала всё выше и выше. Выше и выше. А затем, извернувшись в крайней точке, начала падать прямо на нас.
Маленькая дрянь хочет разрушить мост, пронеслось у меня в голове.
А потом стало темно…
Глава 22
Сил не было ни на что.
Какой там открыть глаза? В отказ пошли даже те мышцы, которые работают по умолчанию и без ведома человека — речь сейчас о диафрагме, например, или о сердечных мышцах.
Смерть.
Она не приближается, она уже здесь — взяла Лилю за горло и… чего-то ждёт. Медлит по какой-то одной ей понятной причине. Как будто сейчас происходит что-то противоестественное. Как будто организм заработал, но тянет на чистом везении и каком-то непонятном энтузиазме.
Или нет?
Или не тянет?
Или всё это пресловутое кислородное голодание мозга? Весёлых картинок до сих пор нет, лишь пятна какие-то плавают перед глазами. Бредовые, хаотичные, чем-то напоминающие картинку из калейдоскопа с битым стеклом.
— … ну что?
А вот и слуховые галлюцинации подоспели.
— Я стараюсь, Василий Иванович, стараюсь!
— Жить будет?
— Василий Иванович, прошу, не отвлекайте! Сейчас упущу и придётся вместо меня Риту задействоваться!
— Экскузьмуа, Ваше Сиятельство. Работайте.
Кто кого отвлекает? Какая ещё Рита? Какое Сиятельство?
Воистину тайны мозга не разгаданы даже на один несчастный процентик. А вот хотя бы сны — та ещё странная хренотень. Иногда по мотивам дня, а иногда ведь такая несусветная чушь приснится, которую ты никогда не видел, и не слышал, и даже не знаешь о ней. Вот откуда она берётся?
Непонятно.
Что уж тогда про гипоксию говорить? Тут с тобой вообще всё что угодно может случиться. Свихнувшийся мозг играючи подкинет такого опыта, о возможности которого ты даже не подозревал. Кто его знает? Технически, он ведь даже может придумать на скорую руку новый орган чувств и прогнать тебя по всему диапазону неведомых доселе ощущений.
Но…
В случае Лили отмирающий рассудок почему-то выбрал пытать её именно аудио-иллюзиями.
— Фу-у-у-у-ух…
— Что?
— Стабильна. Ну… насколько это вообще возможно в её случае. Клянусь, если бы «Алое Спасение» не было запитано на максимум, то упустили бы. На одном даре такое не вытянуть. Корова Макара Матвеевича по сравнению с ней была просто живчиком.
— Молодец, Ваше Сиятельство, прогрессируешь. Мать будет тобой гордиться.
— Гордиться? А где тут повод для гордости? Мы террористку спасли!
— А
