инструкторов — это слишком.
— Совета можно не спрашивать, и так все понятно. Я человек не военный, но даже у меня возникает вопрос, почему Франция сидит в обороне, а мы наступаем? Почему мы должны обязательно наступать и нести сумасшедшие потери? Почему до поля боя добралась только пятая часть техники? И, наконец, почему командиры, которые понесли немыслимые потери, до сих пор не наказаны? Я повторюсь. Я не военный эксперт, но, если даже я понимаю, что так не должно быть, почему этого не понимают наши стратеги и продолжают без толку гробить наших людей? Коба, ты меня извини, но так не должно быть, и я считаю, что парень прав. Зачем нужна техника, которая не может доехать до поля боя, и зачем нужны стратеги, которые соревнуются между собой, у чьего подразделения будет больше потерь.
— Ты предлагаешь поставить беляков командовать Красной армией?
— Нет, я предлагаю не горячиться, а здраво посмотреть на происходящее. Мы убедились, что наступать мы не умеем, и, если бы не случайность в виде польского корпуса, который вовремя подрезал фаланги атакующих немцев, мы сейчас думали бы, чем латать дыры и кем останавливать этот немецкий стальной каток. Я подозреваю, что обороняться мы тоже не умеем и ничего зазорного не вижу в том, чтобы учиться у тех, кто умеет. Я беседовал с этими инструкторами. Они говорят, что танки, которые должны выпускать заводы Александра, на порядки лучше тех, что есть у нас сейчас. Это как сравнивать кота с мышью. И я считаю ошибкой перепрофилировать заводы на выпуск другой продукции.
— Эксперты говорят, что в этих танках все избыточно — и броня, и вооружение. А самое главное, что их смогут производить только по десять штук в сутки. По десять, Лис, когда танков нужно делать сотни и даже тысячи.
— Твои эксперты уже показали, чего они стоят, бросив наши танковые части в лобовую атаку на подготовленные позиции. Нет у меня им веры. И тебя неверно информировали. Завод уже через неделю готов собирать по десять танков и столько же самоходок в сутки. Но главное даже не количество, а качество продукции. Десяток таких машин раскатают сотню наших танкеток и не запыхаются, главное, чтобы они нормальным людям достались, а не кретинам, которые гробят машины еще до боя.
— Значит ты считаешь, что надо производить этих монстров?
— Я считаю, что нужно не мешать Александру готовить свою армию и не ломать ему планы, перепрофилируя его заводы на выпуск другой техники. Я с ним разговаривал и, зная его, полностью уверен, что он слов на ветер не бросает. Он обещает уже через три месяца полностью сформировать механизированную дивизию по утвержденным ранее штатам. Если мы не будем трогать его заводы на территории Союза, таких дивизий в означенный срок появится две. Дальше все будет только быстрее, и в основном формирование частей будет зависеть от скорости обучения людей. А эти подразделения будут не чета нынешним, и ты сам это прекрасно понимаешь.
— Ты правда веришь, что эти дивизии через три месяца можно будет отправить в бой?
— Не через три месяца, а через полгода. Людей нужно будет обучить, а на это нужно время. Но ты же понимаешь, что война быстро не закончится, слишком сильным оказался противник. Кстати, ты не обижайся, но я напомню, что твои эксперты говорили о модернизированных истребителях, которые нам поставляет парень. А они говорили, что эта техника слишком дорогая и что лучше делать больше, чем лучше. А сейчас выясняется, что против новых мессершмиттов только эти самолеты и могут воевать. Наши, которые «лучше больше», не тянут. И, заметь, почему-то все сейчас требуют именно цельнометаллические самолеты, а не те, которых больше. Не думаешь, что и с танками будет то же самое?
— Ладно, Лис, не горячись. Оставим мы в покое заводы твоего парня, обойдемся пока без них. Все равно мы не остановим немцев в Польше, придется отступать до нашей границы. Там уже на подготовленных позициях упремся. Но смотри, у тебя сейчас одна задача: через полгода у нас должно быть не меньше двух дивизий, укомплектованных этой чудо-техникой. Не справишься — спрошу по полной. И поговори с Саньком по поводу увеличения поставок самолетов, нет у нас столько алюминия, чтобы производить их самим.
Конец интерлюдии.
Я не подозревал, какие страсти кипят на родине, и носился по Аргентине как угорелый, решая тьму вопросов. Работал действительно на износ, но и результаты видел, что называется, воочию. Промышленность пусть и медленно, как по мне, но уверенно переходила на предельно возможный режим работы. Продукция предприятий реально выпускалась какими-то запредельными темпами, и я не раз ловил себя на мысли, что прожил эти годы не зря. Помимо производства пришлось решать и возникшие в ЧВК вопросы. Хорошо хоть, что эти вопросы были скорее положительными, чем действительно напряжными. Удивили, поразили и, чего уж скрывать, порадовали меня прибывшие сюда русские эмигранты. Не все, но большая их часть начала осаждать открытые по всей стране вербовочные пункты ЧВК, требуя принять их на службу и отправить воевать с немцами.
Естественно, людей, работающих в промышленности, я брать на службу запретил, но и так буквально за пару недель в ряды ЧВК приняли более пятнадцати тысяч человек только из эмигрантов, то бишь русских парней. Чуть больше набрали аргентинцев, но что больше всего меня удивило, это количество записавшихся американцев в Штатах, где Вяземский тоже открыл вербовочные конторы. Там, по его словам, вообще толпы желающих стать наемниками осаждали вербовочные пункты, и это при том, что в стране и так объявили мобилизацию. Благодаря этому в Штатах мы набрали действительно лучших. Я на миг даже подумал было отобрать даже больше людей, но вовремя одумался. Даже тем пятидесяти тысячам человек, которые уже есть, ладу будет дать непросто, а если увеличить количество военнослужащих, ни к чему хорошему это не приведет.
В Штатах, кстати, из-за открытия вербовочных контор на Вяземского сразу же вышли с претензиями представители власти, которые даже хотели это все запретить. Правда, почти одновременно ко мне прибыли и представители финансистов, которые пояснили ситуацию с этим наездом. Просто в США власти поначалу хотели обойтись привлечением для участия в войне добровольцев, а когда не получилось (народ почему-то не хотел воевать за идею), объявили мобилизацию. Так вот, мои вербовочные конторы власти восприняли, как конкурента, и даже хотели их запретить, но вмешались кое-какие круги и не позволили им это сделать.
