у них огромный антикварный магазин, вообще полгорода принадлежит им, и выкладывает флакон перед Гедой — бумс! Не это ли вы искали все эти годы, господин Волни! Он, растерянный и обрадованный, бросился благодарить, на чистом чешском языке. Ротт смотрит, не понимает ни слова. Потом и Геда признался, что чешский он порядком подзабыл, и ему самому непонятно, с чего ему пришло в голову обратиться к Ротту именно на этом языке. Заплатил ему огромные деньги, добавил несколько дубликатов флакончиков для его магазина, и все ему казалось, что этого недостаточно, чтобы отплатить за такую услугу.
Но вскоре принесла нелегкая этого чеха из Брно, который тут же ему открыл, что сосуд поддельный. Копия флакона была сделана несколько лет назад на заводе в Пече, а аромат, похоже, был какой-то бурдой, которую используют цирюльники. Узнав об этом, Геде не оставалось ничего другого, как покончить с собой. Не потому, что потратил такие деньги, их бы ему, может быть, и вернули, и не потому, что разочаровался в друзьях, их, наверняка, тоже надули, поэтому и они обманули не нарочно. Себя он убил потому, что не смог распознать аромат. Такого позора столь благородный человек, как он, снести не мог. Он это воспринял, как поражение всей жизни. Поставил перед носом самый сильный яд, вдыхал, вдыхал, пока не вдохнул один раз и навсегда. Какая печальная смерть.
Помимо того, что братья Ротт были порядочными людьми и вполне симпатизировали Гедеону, что видно из прекрасного письма Ольге, в котором они ей одними из первых выразили соболезнования, вряд ли хоть что-то в этой историйке правдиво, потому что очень мало в ней похожего на правду. Разве можно представить себе человека с такой чувствительностью, и чтобы он не распознал запах обычного лосьона для бритья. Еще сложнее поверить, что антиквары с мировым именем, такие, как братья Ротт, продавали бы стекло из универсама. Одно можно точно сказать: Геда часто отказывал спекулянтам и указывал им, что они предлагают обычные копии, и аромат не бог весть что, а также рассказывал, что иногда вдруг мог обратиться к людям на чешском, просто так, особенно если хотел их поблагодарить, и сам не знает, откуда у него эта привычка.
Может быть, из-за того, что эта история казалась им слишком прозрачной, горожане быстренько заменили ее вариантами с убийством, которых было несколько. По одной версии, его кто-то убил из чисто профессиональной зависти, потому что раздражала его гениальность. Этот злобный соперник решил его убрать, потому что больше не мог выносить, что тот скупает все самое ценное, разнюхивает самые лучшие вещи, а остальным достается ерунда. И вот, в один прекрасный день завистник привозит Геде от имени коллег какой-то флакончик, якобы, чтобы он изучил и оценил состав ароматических веществ, а был это надушенный яд. Старательно, как он всегда это делал, Геда попытался понять, что это такое, и вот, все мы убедились, что это такое…
Постоянные посетители кафе «Чокот» укоряли граждан, что до сих пор ничего не сделано для поисков этого поганого убийцы. Никогда эту скотину не найдут, потому что никто и не ищет. Что делает милиция, куда смотрит суд, и чем мы все тут, в конце концов, занимаемся! Были б мы кем-то, это бы с нами не прошло, надо же, простой инфаркт. Будь на свете справедливость, мы бы знали, кто это такой, кто Гедин лоб отметил поцелуем Иуды, потому что он бы уже сидел, где следует. Уж я бы его судил, выпячивает грудь кто-нибудь из пьяниц, вот, видите, этой вот самой рукой. Потом все же слегка испугается собственной жестокости, и место мстителя мудро уступит высшей силе, со словами: Бог накажет, вот увидите, а затем снова нырнет в свой алкогольный туман, гораздо ближе к Геде, чем к своим собеседникам.
Устные версии о заказном убийстве также имели множество вариантов. Согласно некоторым, Геда стал жертвой своего сверхъестественного дара и честности. Он помешал распространению многих парфюмов, объявив их вредными для здоровья и губительными как для органа обоняния, так и нервной системы в целом, и фирмы из-за этого пошли по миру, а некоторые частники, мошенники и проходимцы даже сели в тюрьму, как отравители, а их мешанина нещадно уничтожалась. И вот один такой поставщик отравы, потерявший неведомо сколько тонн разных водиц и притираний, отомстил нашему Геде. Послал ему в подарок упаковку духов, с просьбой их оценить, а это был самый страшный яд, что сразил его, как молния, и прощай белый свет. Инфаркт, как же, как Дунай — ручеек.
То же самое, но чуть-чуть по-другому: говорят, одна мощная фирма, известная всему миру изготовлением самых дорогих и лучших духов, пригласила Геду в качестве эксперта, и его разрешение требовалось для выпуска каждого аромата, а за это ему, ей-богу, платили баснословные деньги. Желая, в сущности, уничтожить конкурирующий завод, который начал их обгонять на рынке, принесли Геде на оценку кучу новых композиций, как бы своих, а на самом деле чужих. Господин Волни их изучил и установил, что все это отбросы, негодные к употреблению, а все из-за огромного количества убийственных ядов в составе. Едва услышав это известие, они тут же раззвонили о результатах экспертизы по всему миру и тем самым просто стерли с лица земли конкурирующую фирму. Эти вторые, потерпев чудовищные убытки, подготовили ловушку, опять же в виде прекрасных флаконов, наполненных змеиным ядом (здесь у рассказчиков не хватало фантазии, да они, похоже, особо и не старались, ведь им этот вариант вполне нравился), и конец уже известен, нюхал, нюхал и нанюхал смертельную дозу.
Скорее всего, эти истории были выдуманы исключительно в целях защиты Гедеона от банального инфаркта. Горожане считали, что смерть их знаменитого соседа должна иметь более возвышенную природу, какое-то зерно тайны, некую загадку. Этими сказками они готовили его к превращению в легенду, где ему, по их полному убеждению, было обеспечено место.
Эти россказни, разумеется, не доходили до безутешных наследниц. Убитые горем, они свои, и без того скромные, дружеские связи в городе свели к самому минимуму.
Их главной и важнейшей связью с миром был Геда, без него свет им был не мил. Они старались аккуратно отвечать на все многочисленные письма с соболезнованиями, так как знали, насколько он в этом вопросе был строг. За исключением нескольких ближайших друзей, среди которых был и Летич, едва ли они вообще с кем-нибудь разговаривали о горе, неожиданно поселившемся в их доме. Соседи были слишком хорошо воспитаны, чтобы в их присутствии
