или площади Кирова появились чуть ли не в каждом мало-мальски крупном городе. По масштабам увековечивания своей памяти Киров уступал только Ленину.
Ленфильм
Ленинградцы разительно отличались от петербуржцев, как поведением, так и одеждой. Писательница Нина Берберова вспоминала о том, как её отца пригласили сниматься в кино. «На Невском в 1935 году к нему подошёл режиссер Козинцев и сказал ему: «Нам нужен ваш типаж». «Почему же мой? – спросил отец. – У меня нет ни опыта, ни таланта». «Но у вас есть типаж, – был ответ, – с такой бородкой, и в крахмальном воротничке, и с такой походкой осталось всего два-три человека на весь Ленинград: одного из них мы наняли вчера» (это был бывший камергер и балетоман Коврайский, чудом уцелевший с такой бородкой и в таком воротничке). И отец мой сыграл свою первую роль: бывшего человека, которого в конце концов приканчивают. За ней были другие. Гримироваться ему почти не приходилось».[96]
Доклад Скобелевского комитета, на котором было принято решение об открытии Ленфильма.
Режиссёр Григорий Козинцев сделал себе имя трилогией о Максиме, пареньке с рабочей окраины, который приобщается к революционной борьбе, а после Октябрьской революции, уже будучи закаленным в боях большевиком, назначается комиссаром Государственного банка. Но, пожалуй, главной заслугой Козинцева стала Фабрика эксцентрического актера (ФЭКС), организованная в 1921-м в Петрограде вместе с Леонидом Траубергом. С 1924 года ФЭКС стал мастерской кинофабрики «Севзапкино», которая впоследствии станет киностудией «Ленфильм».
У «Ленфильма» две группы основателей. Фундамент материальной базы заложил в марте 1914 года Военно-кинематографический отдел Скобелевского комитета.[97] 30 апреля 1918 года этот отдел превратился в Петроградский кинокомитет, а в 1922 году стал Северо-Западным областным управлением по делам фотографии и кинематографии («Севзапкино»). Новому времени требовалось новое искусство, новые способы реализации творческих замыслов. Всё это привнесли в киностудию эксцентрические актеры, которые на деле были не столько эксцентриками, сколько новаторами.
Сменив несколько названий, Совкино стало «Ленфильмом». В 1934 году братья Васильевы, Георгий и Сергей (которые на самом деле были однофамильцами) сняли здесь первый советский блокбастер – кинокартину «Чапаев». Роль легендарного красного командира Василия Ивановича Чапаева исполнил актер Борис Бабочкин (1887–1919). Успех был грандиозным и главным его показателем было то, что фразы из фильма сразу же ушли в народ. «Тихо, граждане! Чапай думать будет!» «Где должен быть командир? Впереди, на лихом коне». «А это называется щёчки». «Александр Македонский тоже был великий полководец, а зачем же табуретки ломать?» Ну и, конечно же, главное: «Василий Иванович, мужики сомневаются, ты за большевиков аль за коммунистов? – Я за интернационал!» Сталин считал «Чапаева» лучшим фильмом советской кинематографии и смотрел его несколько десятков раз. В ленинградском кинотеатре «Сатурн» картина не сходила с экрана в течение двух лет!
За «Чапаевым» последовали другие успешные картины – «Юность Максима», «Человек с ружьем», «Депутат Балтики», «Семеро смелых», «Пётр Первый», но ни одна из них не смогла превзойти «Чапаева» по популярности. В тридцатые годы на «Ленфильме» работали такие известные мастера, как Сергей Герасимов, Борис Чирков, Пётр Алейников, Алексей Грибов, Николай Черкасов, Тамара Макарова, Борис Ливанов…
Во время Великой Отечественной войны «Ленфильм» эвакуировали в столицу Казахской ССР Алма-Ату, но часть сотрудников осталась в Ленинграде для работы над кинохроникой. На базе Алма-Атинской киностудии была организована Центральная объединенная киностудия (ЦОКС), в которую вошли «Ленфильм» и «Мосфильм». Эта киностудия выпустила три четверти художественных фильмов военной поры – двадцать три полнометражные картины, десять короткометражных фильмов и пятнадцать «Боевых киносборников», включавших в себя от двух до пяти короткометражек.
Зрители узнают «Ленфильм» по заставке с «Медным всадником», но творение Фальконе стало эмблемой киностудии лишь в 1966 году.
Кстати говоря, председатель Петроградского кинокомитета Дмитрий Лещенко летом 1917 года, когда Владимир Ульянов-Ленин скрывался от Временного правительства, напечатал его фотографии в загримированном виде для фальшивых документов на имя рабочего Константина Иванова. Это так, к сведению.
Песня «Что тебе снится, крейсер «Аврора»?» Сл. М. Матусовского, муз. В. Шаинского.
Глава седьмая. «Мы дышим завтрашним, свободным, щедрым днём, мы этот день уже завоевали»
Двойною жизнью мы сейчас живём:
в кольце, во мраке, в голоде, в печали
Мы дышим завтрашним, свободным, щедрым днём,
мы этот день уже завоевали.
Ольга Федоровна Берггольц, «Февральский дневник»
Начало войны
На момент начала войны Ленинград был вторым по значению городом СССР и одним из крупнейших научно-промышленных центров. В городе проживало около трех миллионов двухсот тысяч человек. Более трехсот крупных промышленных предприятий давало четверть всей продукции тяжелого машиностроения и треть электротехнической продукции. Научный потенциал Ленинграда не отставал от промышленного – здесь работало около двухсот научных учреждений.
Германия напала на Советский Союз рано утром 22 июня 1941 года, а уже в 1 час 45 минут ночи 23 июня в Ленинграде была объявлена первая воздушная тревога. «Нынче ночью завыли сирены, зачастили, надрывая душу, гудки паровозов и пароходов, отрезая эту белую ночь от всех прошлых ночей, когда нам спалось бестревожно. И хотя все звуки тревоги скоро замолкли и ночь была до краев налита тишиной, иная эпоха, в которую мы вступили, сказывалась уже и в том, что из своего окна смотришь не во двор, не на корпус противоположного дома, а сквозь него гораздо дальше – на Запад», – записал в дневнике писатель Павел Лукницкий. Совсем недавно, во время советско-финляндской войны ноября 1939–марта 1940 годов, Ленинград был прифронтовым городом, но тогда его не бомбили.
«Я помню один из первых ночных налётов, – писал академик Дмитрий Сергеевич Лихачёв. – Бомбы со свистом пролетали над нашим пятым этажом. Мы лежали в постелях. Вслед за воем бомб наш дом содрогнулся, что-то заскрипело на чердаке, и мы услышали разрыв. На следующий день оказалось, что бомбы упали на перекрестке Гейслеровской и Рыбацкой – не так уж близко от нас. Был убит постовой милиционер. Бомба снесла целый угол здания, где когда-то помещался ресторанчик, в котором бывал Блок. Бомба засыпала подвальное бомбоубежище, порвала водопровод, и людей, спасавшихся в нем, затопило. После этого мы окончательно решили не спускаться в наши подвалы. Во-первых, это было бесполезно, во-вторых, хождение на пятый этаж и с пятого этажа отнимало много сил».
«Город стал быстро менять свой облик: окна запестрели всевозможными бумажными
