узорами, – вспоминала художница Анна Остроумова-Лебедева. – Объявлена неукоснительная светомаскировка. Улицы погрузились в полную темноту, пронзаемую синими, сильно притушенными фарами проезжающих машин».
29 июня советскую государственную границу перешли финские войска, которым предстояло на реке Свирь и в районе Ленинграда соединиться с немцами, «ударным кулаком» которых на ленинградском направлении была Четвёртая танковая группа генерал-полковника Эриха Гёпнера. В тот же день ленинградцы начали строительство оборонительных сооружений вокруг города и в самом Ленинграде.
8 июля 1941 года начальник Генерального штаба сухопутных войск Германии Франц Гальдер написал в своем дневнике: «Решение фюрера сровнять Москву и Ленинград с землёй непреклонно. Нужно полностью избавиться от населения этих городов, в противном случае мы после будем вынуждены кормить его в течение зимы. Уничтожением этих городов должна заняться авиация, танки не следует использовать для этого. Это будет «народное бедствие», которое лишит центров не только большевиков, но вообще всех русских».
В директиве военно-морского штаба «О будущности города Петербурга» от 29 сентября 1941 года говорилось: «Фюрер принял решение стереть город Петербург с лица земли. Нет никакой целесообразности дальнейшего существования этого большого населенного пункта после поражения советской России… Предложено тесно блокировать город и сровнять его с землей посредством обстрела из артиллерии всех калибров и непрерывной бомбежки с воздуха. Если вследствие создавшегося в городе положения будут поступать просьбы о сдаче, то они будут отвергнуты, поскольку проблемы сохранения населения и его питания не могут и не должны нас отягощать. В этой войне, которая ведется не на жизнь, а на смерть, у нас нет заинтересованности в сохранении хотя бы части населения этого большого города».
Германские войска переходят границу СССР. Июнь. 1941 год
Того же мнения придерживался и президент Финляндии Ристо Рюти, который 11 сентября 1941 года в беседе с немецким послом сказал: «Если Петербург перестал бы существовать как крупный город, то Нева стала бы лучшей границей на Карельском перешейке… Ленинград надо ликвидировать как крупный город».
Поэт Павел Антокольский в сентябре 1941 года обращается к Медному Всаднику:
Медный Всадник над славной рекой,
Старый друг вдохновенья в России!
Встань на вахту с простёртой рукой.
Ты России сулил непокой,
Так победу опять принеси ей!
Начальный период блокады
8 сентября войска немецкой группы «Север» захватили город Шлиссельбург и вышли к Ладожскому озеру, тем самым блокировав Ленинград с юга. С севера город блокировали финские войска, остановленные у Карельского укрепрайона.[98] Внутри кольца блокады оказались практически весь Балтийский флот, прорвавшийся в Финский залив из Таллина, своей довоенной базы, полумиллионная группировка войск Ленинградского фронта, а также всё гражданское население Ленинграда и его пригородов (около трёх миллионов человек). Сообщение с городом поддерживалось только по воздуху и Ладожскому озеру, к побережью которого вела железнодорожная ветка.
10 сентября немцы начали штурм Ленинграда. Они сумели прорвать советскую оборону и к 18 сентября, захватив Пушкин, Красное Село и Слуцк, вышли к Финскому заливу в районе Петергофа, разрезав тем самым окруженную советскую группировку надвое – на Ленинград и Ораниенбаумский плацдарм. Линия фронта проходила в нескольких километрах от Ленинграда, например от Кировского завода до окопов было четыре километра, но, несмотря на это, завод не прекращал работу на протяжении всей блокады. Выполняя директивы фюрера, немецкие войска начали обстрелы и бомбежки Ленинграда, стараясь в первую очередь поражать склады с продовольствием.
Советские пехотинцы выдвигаются на фронт. 23 июня 1941 год
8 сентября были разбомблены Бадаевские склады, что лишило осажденный город трёх тысяч тонн муки и семисот тонн сахара. Зарево от горящих складов было видно по всему Ленинграду. «Сгорели Бадаевские склады – продовольственные запасы Ленинграда, – вспоминала Ольга Берггольц, – и когда они горели, маслянистая плотная туча встала до середины неба и закрыла вечернее солнце, и на город лег тревожный, чуть красноватый сумрак, как во время полного солнечного затмения, – первый вестник голодного мора, уже вступившего в наш осажденный город». Чуть дальше Ольга Фёдоровна пишет о том, как в городе продавали землю со сгоревших складов: «А у нас на Кузнечном бадаевскую землю продают… Когда бадаевские склады горели, оказывается, масса сахару расплавленного в землю ушло. Первый метр – сто рублей стакан, второй – пятьдесят. Разводят водой, процеживают и пьют». А некоторые эту землю просто ели, кому-то она напоминала сладкий творог.
Невский проспект после обстрела немецкой артиллерией. Блокадный Ленинград. 1942 год
В сентябре с продовольствием было туго, но настоящий голод начался во второй половине октября. Аспирантка ленинградского Всесоюзного института растениеводства Зоя Васильевна Янушевич вспоминала: «Поздней осенью кое-где на огородах оставались кочерыжки от снятых головок капусты. На них иногда можно было обнаружить и остатки нижних листьев. Да и сами кочерыжки, уже без листьев, представляли собою еду. Некоторые люди обратили на них внимание, стали собирать, и их становилось всё меньше и меньше, и можно было выковыривать лишь втоптанные, вмерзшие в землю обломки. Я их собирала, когда оказывалась где-то в поле по возвращении с работ (продолжали копать рвы и дзоты)».
Продовольственные карточки были введены в Ленинграде ещё 17 июля, но тогда это было сделано для упорядочивания снабжения населения продуктами. По мере роста нехватки продовольствия карточные нормы снижались и достигли минимума в период с 20 ноября по 25 декабря 1941 года, когда рабочие получали в сутки двести пятьдесят грамм хлеба, а все остальные (служащие, иждивенцы и дети) – сто двадцать пять грамм. «Но какой это хлеб? – писала одна из жительниц блокадного города своему эвакуированному сыну. – В нём 30 процентов целлюлозы, 10 процентов дуранды (жмыха) и ещё чего-то и немного муки. Он не имеет вкуса хлеба, и после него очень болит желудок. Кроме того, по карточкам до сих пор дают немножко сахару, масла и круп, и какую-то микроскопическую дозу мяса. Всех продуктов при обычном питании хватило бы дней на 5–8, а потому люди теперь так истощены».
Причина столь низких пайков заключалась в том, что основная часть продовольствия доставлялась в Ленинград через Ладожское озеро по воде или по льду (под постоянным обстрелом противника). В начале зимы, когда навигация уже прекратилась, а лёд еще не стал настолько толстым, чтобы выдерживать вес грузового транспорта, снабжение осаждённого города осуществлялось только по воздуху, то есть было катастрофически минимальным.
Хлеб составлял основу рациона блокадников, поскольку другие «карточные» продукты выдавались с перебоями.[99] Для обогащения
