Данил Кузнецов
Снежная сага
…И всё смешалось в снежной мгле,
Седой и белой…
Борис Пастернак
Из одного бардака в другой.
Джеймс Лусено
Бесконечно стареющее время,
Рисовое зёрнышко в стеклянной звезде,
Бой отражений с оттаявшим ветром,
Час пик у лестниц к воде,
Кладбище грёз на старом болоте,
Иллюминатор в свинцовом гробу,
Наши глаза открыты для вас всегда,
В наших сердцах табу…
Электрические Партизаны — Ингерманландия
БЕГЛЕЦ
Дыхание вырывалось изо рта быстро разлетающимися в стороны бледными облачками, которые через мгновение уже становились не видны на фоне окружающей снежной мглы.
В ушах свистел и завывал ветер, а на лбу и висках быстро остывал выступающий пот. Руки сжимали изнутри длинные рукава плаща, чтобы не закоченеть. Ноги увязали в сугробах, и каждый новый шаг давался с усилием. Но покрывающая землю белая крупа была рыхлой, поэтому можно было повторять про себя, что ещё не всё потеряно.
Он бежал через снежную равнину, а разыгравшаяся вьюга заметала за ним следы.
Что впереди, было не видно — да это и не имело значения. Бегущий знал, что и впереди, и в любой другой стороне на дни пути расстилалось всё то же ровное белое покрывало… «Почти в любой», — мысленно оговорился он.
Если сейчас или чуть позже повернуть под прямым углом вправо, на юго-запад, то уже к ночи можно будет добраться до гор, а завтра — и до ближайших селений. Там ещё не знают о том, что произошло, и Хремгира тревожила неизвестность: как воспримут горцы известие о том, что Ледяной Замок пал.
Убьют? Может быть. Выслушают и дадут приют? Тоже не исключено. И тут веским аргументом сможет послужить то, что сейчас давило на спину через плащ и легонько колыхалось из стороны в сторону при каждом движении.
Но он знал одно: если его догонят, то убьют точно. А так хоть есть какой-то шанс выжить и начать всё заново, ибо прежняя жизнь кончилась прошедшей ночью.
Ноющие от долгого бега ноги в тёплых зимних штанах и старых вытертых сапогах стали заворачивать вправо. И вскоре Хремгир двигался уже в совсем другом направлении.
Однако если тогда он устремился просто куда глаза глядели, то теперь у него была чёткая цель — горы. Единственный доступный сейчас путь к спасению.
Ветер швырнул в лицо горсть белой холодной пыли, и Хремгир, стерев снег с покрасневшего носа и щёк, обнаружил, что на глаза навернулись слёзы.
«Эх, значит, ресницы превратятся в сосульки…» — с досадой и горечью подумал он, в то время как в голове снова начали прокручиваться воспоминания о событиях прошлой ночи, которые он хотел бы навсегда похоронить в беснующемся вокруг неистовом снежном вихре.
* * *
…Разбудили Хремгира шум и крики, послышавшиеся снаружи.
Открыв глаза, он сразу почувствовал, что началось что-то страшное. Как будто пожар среди деревянных строений внутри стен Ледяного Замка… Такое уже бывало на памяти Хремгира, жившего здесь с рождения — и вот уж как двадцать шесть лет, всего раза два. Властелин потом тщательно выискивал виновных и жестоко карал их за неосмотрительность, ведь от огня мог начать таять слой льда, покрывавший снаружи каменные на самом-то деле стены и служивший кое-какой преградой для ветров и холода…
Но сейчас в доносящихся до каремни воплях была не тревога, что обычно подстёгивала всех поскорее загасить огонь, отсветы которого просачивались в щели в стенах и под дверью. В голосах людей, как показалось Хремгиру, был обречённый ужас: даже если они и хотели сделать что-нибудь или делали это, они понимали, что всё напрасно.
Хремгира пробрала дрожь от таких мыслей. Он вскочил, поплотнее закутавшись в свой пропахший каремами плащ, подошёл к двери и осторожно выглянул наружу.
В помещение, где в стойлах, также почуяв неладное, испуганно фыркали и взрыкивали каремы, ворвался свежий морозный воздух, но Хремгир этого не заметил. Он всматривался в картину происходящего в Замке и с каждым мигом ощущал всё больший страх — за себя, за это место и за всех тех, кто жил рядом с ним и служил их общему Властелину.
Снаружи шло настоящее побоище. Какие-то люди в доспехах верхом на каремах рубили мечами пеших защитников Замка или бросали в стороны горшки с зажигательной смесью, что и порождала огонь, увиденный Хремгиром. То, что враги ещё не добрались до его каремни, было лишь временной счастливой случайностью: постройка располагалась в глубине территории Замка, а над крышей дополнительно нависал полностью заделанный в лёд переход между башнями.
Молодой каремник разглядел на груди одного из верховых блеснувший отражённым светом медный круг — знак Огненного Замка. На тонком диске ещё должны были быть три загогулины — одна большая посередине и две поменьше с боков, которые обозначали пламя, но такую мелочь Хремгир разглядеть не смог. Да и не думал он в тот миг о таких пустяках: разом стало понятно, что вообще вокруг творится.
Набег Огненных. Причём не на какие-нибудь отдалённые селения, до которых Ледяному Замку и дела-то особого нет, а — нежданно-негаданно — на саму твердыню севера! А казалось, что вроде замирились когда-то, ещё до рождения Хремгира…
Осознание промелькнуло в голове и уступило место острейшему сейчас вопросу: что делать? Как спастись, если Замок не удержат? А его, скорее всего, не удержат…
Кроме самого себя, Хремгиру больше никого спасать пока было не нужно. Жил и присматривал за каремней он в одиночку: работка, что ни говори, грязная, но кто-то же должен её выполнять. А сам он ничего больше-то, почитай, и не умеет… И семьи, само собой, тоже нет: кто ж пойдёт за него такого?..
Да и Властелину он не настолько предан, чтобы идти умирать вместе с другими. Но и сдаваться на милость Огненных он тоже не готов: не пощадят.
Значит, выход один — бежать. Куда-нибудь подальше, чтобы враги и дотуда быстро не добрались…
Очередной горшок разбился неподалёку о стену Замка, и горящая жидкость потекла по льду, заставляя его зловеще блестеть влагой. Хремгир сглотнул, прикрыл дверь и оглядел каремню в напряжённом раздумье.
Во внешней стене наверняка при нападении проплавили
