и пробили бреши, и через одну из них можно выскочить наружу. Но двигаться к проходам придётся сквозь всю ту сечу, а верхом это будет не так уж просто: заметят и зарубят. Или догонят — и итог тот же самый… А пешком далеко не уйдёшь…
Выбирая между двумя рискованными вариантами, Хремгир быстро завернул в узелок свою еду, припасённую на завтра, набросил на голову капюшон и выскользнул наружу. Шмыгнул за угол и снова окинул взглядом поле боя, в которое в одночасье превратился его родной Замок.
Теперь всё выглядело ещё страшнее. Огненные латники врывались в не тронутые огнём — к счастью или к сожалению — дома, влезали, выбив решётки, в окна Замка. А у тех врагов, что выходили обратно, мечи были сплошь в чём-то красном. Оно капало на снег, словно сок каких-то ягод… но Хремгир догадывался, что на вкус это было бы не сладко. Ох как не сладко…
Вдруг прямо перед Хремгиром упал толстый кусок стены Замка — ледяная круглая блямба, с которой от удара о землю во все стороны посыпались каменные обломки.
А рядом с выбитой частью строения упало тело — в кольчуге, шлеме и с мечом в руке. И Хремгир заметил на груди воина посеребрённый квадрат — знак Ледяного Замка.
Этот человек был своим. Но, что важнее, он лежал на снегу совсем близко, в трёх шагах, — лежал и не мог подняться. И уйти, убежать, даже не попытавшись ему помочь, Хремгир не мог. Не для того он сам жил здесь столько лет, чтобы свалить отсюда не просто трусом, но ещё и отчасти предателем.
И Хремгир двинулся к упавшему, что продолжал сжимать в руке меч.
Особый оттенок отблесков на лезвии кое-что напоминал. Кое-что хорошо известное…
Но что именно, Хремгир понял, лишь подойдя вплотную к воину Ледяных и опустившись на снег около него.
Тот держал не что-то там, а сам Ледяной Меч — регалию Властелина! Клинок длиной почти в рост человека будто бы серебряно светился изнутри, показывая свою магическую природу. Но ледяная и каменная пыль и брызги крови на лезвии смазывали впечатление величия. Ведь, как с содроганием подумал в этот миг Хремгир, того, чьё величие должен был отражать меч, могло уже и не быть в живых…
Каремник, наконец, перевёл взгляд на воина. Тот явно умирал: зияла ранами в нескольких местах пробитая кольчуга, да и воздух с трудом выходил изо рта. Глаза в прорезях шлема были закрыты: наверное, бойцу хотелось поскорее забыться и откинуть прочь ту страшную боль, что сейчас его терзала. «Эх, и почему я не родился у какого-нибудь лекаря?..» — подумал Хремгир.
Тем временем воин приоткрыл веки и кое-как сфокусировал взгляд на Хремгире.
— Ты наш? — прошептал Ледяной и закашлялся.
По его подбородку потекла тёмно-красная струйка. Капли крови попали Хремгиру на лицо, но тот не обратил на это внимания и так же тихо ответил:
— Да! Как… там?
— Властелин мёртв… Я, как видишь, уже почти… Бери меч и вали из Замка. Спаси сам хоть что-то… — воин из последних сил сморщился, — …челядь вонючая.
Пальцы на рукояти разжались, и Хремгир несмело прикоснулся к мечу, вновь ощутив благоговение перед реликвией.
В голове возник вопрос, и каремник сказал:
— Но как? Меня же схватят сразу же, как заметят…
— Меня же не схватили… — Боец выкашлял новую порцию крови. — Меч прорубает любую стену… волшебный же… Беги, чего расселся!
Негромкий окрик словно привёл Хремгира в чувство. Он решительно взялся за рукоять и взял оружие у раненого воина. Произнёс ритуальные фразы:
— Пусть снег под тобой будет мягок. Мира тебе в Вечном Льду, — а затем поискал взглядом ножны под клинок.
Но у бойца были ножны только под обычный меч — и пустые: видно, потерял где-то собственный. «Не получится, значит, разжиться ещё чем-нибудь для самозащиты…» — подумал Хремгир, пряча реликвию под плащ и заскакивая назад в каремню.
Там он схватил свободные вожжи, чтобы потом крест-накрест привязать меч себе на спину, удивился поначалу лёгкости оружия, но тут же вспомнил, что сталь весит намного больше, чем замёрзшая вода. Вывел из стойла одного из каремов, а выйдя наружу, направился к ближайшему участку внешней стены. Теперь-то он знал, где сможет выйти.
Уже находясь под заделанным в лёд переходом Замка, Хремгир кинул последний взгляд на павшего воина. Тот всё лежал на снегу — и не двигался. Должно быть, успел отойти в Вечный Лёд.
Хремгир постоял ещё пару мгновений — а потом повернулся и пошёл прочь.
Толщина стены явно превышала длину меча, поэтому просто прорезать в ней дырку было нельзя. Каремник отпустил поводья следовавшего за ним животного, подошёл к стоймя стоящей ледяной глади, вонзил в неё клинок почти что самым кончиком и провертел небольшое углубление. Оттуда выпал кусок мёрзлой воды, что покрывала стену.
С нарастающим в душе трепетом Хремгир принялся расширять и углублять выемку. Рубить лёд — тем более в Замке! — считалось святотатством и запрещалось под страхом смерти… но сейчас гибель была ближе с другой стороны. Властелин мёртв, воины пали… не означало ли это и уход в прошлое прежних запретов?
Хремгир решил, что за это наказать его будет некому, и продолжил вгрызаться мечом в стену. Он рубил и кромсал, крошил и резал, вычищал накопившуюся в углублении ледяную пыль, отбрасывал куски льда и камня — и чувствовал, как под плащом и нижней рубахой выступает жаркий пот. Но на это внимания старался не обращать, думая о том, как поскорее выбраться наружу.
Наконец, в стене образовался неровный сквозной проход, через который можно было пройти. Хремгир пробрался сквозь проделанный лаз и провёл через него вяло упирающегося карема. Привязал на спину меч, взглянул в беззвёздное, безлунное небо, сел на животное верхом и поскакал вдаль по бескрайней заснеженной равнине на северо-восток, понимая, что обратного пути нет и не будет, а впереди — только тревожная и беспощадная неизвестность.
* * *
Карема пришлось бросить после середины дня. Видно было, что скакун устал, плюс для него не вышло прихватить корма, а двигаться-таки дальше всё ещё требовалось. Хремгир, конечно, выиграл своим побегом кое-какое время, но дыру в стене и уходящую вдаль ровную цепочку следов должны были заметить не позднее утра и выслать погоню. А уж латники Огненных будут по-любому быстрее.
Что нужно куда-нибудь поворачивать, Хремгир думал всё утро. Но на Ледяной Замок напали, как он прикинул, с запада и с юга, поэтому земли теперь уже покойного Властелина с тех сторон от
