а вот полтора килограмма любительской колбасы можно было хапнуть, если вовремя оказаться в нужном месте.
Транспорт тоже был вечной «занозой» городских властей. В апреле 1931 года «Вестник Ленинградского облисполкома и Ленинградского совета» сообщал: «Трамвай. Переполнение вагонов достигло совершенно недопустимых размеров (100–120 чел. на вагон вместо нормы в 44 чел.)». Впору вспоминать старинные омнибусы… В автобусах, которые ходили по городу с 1926 года, тоже было тесно. Положение улучшилось в октябре 1936 года, когда в Ленинграде появился троллейбус, который сразу же окрестили «рогатым автобусом». Первый троллейбусный маршрут пролегал от Красной площади (ныне – площадь Александра Невского) до площади Труда. Проезд в троллейбусе стоил дороже – двадцать копеек против десяти, но зато в него первоначально впускали пассажиров по числу сидячих мест, что делало поездку весьма комфортной. Ленинградцы катались на троллейбусе не только по необходимости, но и развлечения ради.
Надо сказать, что с развлечениями в Ленинграде дело обстояло весьма неплохо. Жителям и гостям города было где повысить свой культурный уровень или просто отдохнуть – уже в 1930 году работало сорок семь музеев, более тысячи библиотек, два цирка, более пятидесяти кинотеатров и примерно столько же театров, как стационарных, так и передвижных. Кстати говоря, Первый передвижной драматический театр был создан в 1903 году актерами-супругами Павлом Гайдебуровым и Надеждой Скарской на основе труппы «Общедоступного театра» при Литовском народном доме в Петербурге. В отличие от Общедоступного театра с его классическим репертуаром, Передвижной театр делал акцент на новые, современные пьесы, и этот почин продолжило большинство советских передвижных театров довоенной поры.
Девушки на фоне дом-коммуны в Санкт-Петербурге. 1930-е годы
А вот ресторанов и кафе было мало, потому что Советская власть не жаловала эти «рассадники буржуазных нравов». Во времена НЭПа в Петрограде было несколько сотен подобных заведений, а в 1935 году дюжина ресторанов и три десятка кафе. Впрочем, этого вполне хватало. Нэпманы с их доходами канули в Лету, а трудовой человек не мог позволить себе выбросить половину месячной зарплаты за ужин в ресторане. Да и зачем? Можно же и в столовой поесть. Столовыми и буфетами Петербург был обеспечен хорошо – более двух с половиной тысяч, в том числе на предприятиях и в учреждениях. Но столовая – это для обеда в середине рабочего дня, по вечерам и в выходные дни большинство ленинградцев предпочитало есть то, что было приготовлено дома. Так получалось и дешевле, и вкуснее, и удобнее. Зайдя на кухню коммунальной квартиры, можно было сразу же составить представление об отношениях между жильцами. Если на кухонных столах стоят примусы, а на некоторых примусах еще и кастрюльки пыхтят, значит люди живут в ладу и не боятся оставлять готовящуюся еду на кухне без присмотра (разумеется ненадолго, а то ведь и до пожара недалеко). А вот если примусов на кухне нет, значит все готовят еду в комнатах, им так спокойнее… Людям, имевшим «нетрудовые доходы», например – работникам торговли или зубным техникам, делавшим коронки из «левого» золота, приходилось идти на хитрость для того, чтобы не вызывать подозрений у соседей. На кухне, на глазах у всех, они готовили какую-нибудь простую еду, например – постные щи, а в комнате, заперев дверь и открыв окно, чтобы запах уходил на улицу, жарили отбивные или бифштексы.
Впрочем, звезда примусов, этих бесфитильных нагревательных приборов, заправляемых керосином, постепенно закатывалась.14 апреля 1932 года в ленинградские дома стал поступать по трубам газ! Первым газифицированным зданием города стал дом 15 на углу Рузовской улицы и Клинского проспекта (оба названия, датирующиеся 1857 годом, обязаны своим появлением традиции называть улицы Московской полицейской части[94] Петербурга по уездным городам Московской губернии). Люди здесь жили самые обычные, не какая-нибудь партийная элита, просто им повезло.
Эх, огурчики да помидорчики…
1 декабря 1934 года в Ленинграде произошло политическое убийство, имевшее в масштабах страны такой же резонанс, что и убийство императора Александра II. В коридоре Смольного был убит выстрелом в затылок член политбюро ЦК ВКП(б)[95] и Первый секретарь Ленинградского обкома ВКП(б) Сергей Миронович Киров. Стрелял тридцатилетний Леонид Николаев, безработный член партии, прошедший в Смольный по своему партийному билету (иначе бы его не пропустили). Мотивы убийства остались неясными. Говорили о ревности (якобы Киров состоял в связи с женой Николаева) или о том, что Николаев мстил Кирову за своё увольнение из Института истории партии (кстати говоря, эта версия подтверждается записями в дневнике Николаева). Но в народе укоренилось мнение о том, что убийство было по приказу Сталина, якобы опасавшегося конкуренции со стороны Кирова. Впрочем, многие историки-советологи сомневаются в том, что Киров мог составить реальную конкуренцию Сталину – слишком уж разные были у них на тот момент «весовые категории». Но, как говорится: «на чужой роток не накинешь платок». Родилась частушка:
Эх, огурчики да помидорчики,
Сталин Кирова убил
В коридорчике.
Частушку называли «десятилетней», поскольку за её исполнение давали десять лет лагерей. Под карающий меч правосудия попал не только убийца, но и его близкие, и знакомые. Было заведено уголовное дело о подпольной организации, возглавляемой «ленинградским центром» (подпольной террористической группой). 29 декабря 1934 года Военная коллегия Верховного суда СССР приговорила Николаева к смертной казнии спустя час после оглашения приговора он был приведен в исполнение. Вместе с ним было расстреляно еще тринадцать человек, проходивших по этому делу. В августе 1936 года обвинение в подготовке убийства Кирова будет предъявлено членам так называемого «Антисоветского объединенного троцкистско-зиновьевского центра» – группе бывших партийных руководителей-оппозиционеров. Все шестнадцать подсудимых были признаны виновными и расстреляны.
Сергей Миронович на трибуне XVII съезда ВКП(б). 1934 год
Можно предположить, что Сергей Киров одобрил бы столь крутые меры, ведь он однажды сказал следующее: «У многих людей мы [большевики] прекратили их физическое существование, на многих мы нагнали такой величайший, подобающий революции страх, что они и сейчас ходят с согбенными головами».
Иосиф Сталин и Андрей Жданов у гроба Сергея Кирова. 1934 год
После убийства Кирова по стране прокатилась волна переименований. Только в Ленинграде их было три. Началось с того, что завод «Красный Путиловец» стал Кировским заводом, а Троицкий мост – Кировским мостом. В 1935 году Мариинский театр переименовали в Ленинградский государственный академический театр оперы и балета имени С.М. Кирова. Шесть городов СССР, начиная с Вятки, стали носить его имя. Улицы
