свободного времени для общения.
Сейчас мы расположились на женской половине. Мальчики убежали на мужскую. Дочери Амины чуть помладше Галеба пока играют рядом в гостиной. Попозже они сбегут тайком к мальчикам, как всегда делают.
— Кузена поймала мутава, когда он пытался завести в страну крупную партию алкоголя, — жалуется принцесса. — Король был в бешенстве. Кузен сбежал в Европу. Посидит там, пока все не уляжется.
К нам присоединяется сестра Амины, которая недавно вернулась из Италии. Разговор перетекает на последние коллекции одежды, а потом предсказуемо переходит на секс. Это любимая тема для обсуждения на женской половине.
Амина ввязывается в спор с сестрой, чей муж более вынослив в постели, а я пытаюсь сдержать улыбку. Невольно думаю, о чем бы говорили женщины в Советском Союзе, которого уже нет. Скорее всего о детях или международной обстановке. Секс точно обсуждать бы не стали, это табуированная тема. Все-таки годы проведенные в Саудовской Аравии не могли меня не изменить. Я спокойно слушаю обсуждение и даже ловлю себя на желании влезть в этот спор и объявить, что самый выносливый муж у меня.
Вечером едем с Галебом домой. Сын в машине обнимает меня за шею и целует в щеку.
— Когда я вырасту, я женюсь на Даляль и Моне, — торжественно объявляет Галеб.
— Во-первых, ты не можешь жениться на сестрах даже в рамках ислама, — строго осаживаю сына, — а во-вторых, нельзя любить сразу несколько женщин. Ты женишься на единственной любимой и будешь счастливым мужчиной.
— У папы три жены, — упрямо заявляет Галеб, — у меня тоже будет три.
— Когда мужчина любит по-настоящему, ему не нужен никто кроме любимой женщины. А любимой ты не захочешь сделать больно тем, что возьмешь себе других жен.
Машина въезжает на территорию резиденции, и Галеб пулей вылетает на улицу. Вылезаю за сыном и думаю над тем, что местное воспитание губительно для мальчиков. Их почти обожествляют и с детства объявляют практически непогрешимыми. Все мои попытки воспитания натыкаются на стену непонимания со стороны Мансура, Гули и местного окружения.
Такое ощущение, что мой ребенок не мой.
Глава 66. Прием
Мне снятся горячие руки, которые обвивают мое тело. Чуть шершавые ладони неторопливо ползут по коже, оставляя за собой обжигающий жалящий след. Инстинктивно подаюсь назад, вдавливаясь спиной в мужской торс. Рука тотчас ползет вниз и ласкает мои складки.
Раздвигаю слегка ноги и, кажется, стону. По ключице проходятся губы. Пальцы внизу вычерчивают круги. Плыву в какой-то сонной неге, на зыбкой границе между явью и грезами.
— Ты прекрасна, Латифа, — проникает в мое сознание. Завожу руку за плечо и провожу пальцами по легкой щетине.
— Ты приехал? — выдыхаю слабым голосом.
— Ужасно соскучился по тебе, моя луна.
Мгновение, и я уже лежу на спине. Надо мной нависает лицо Мансура. Губы требовательно впиваются в рот, и я отвечаю со всем жаром. Обнимаю руками мощные плечи и притягиваю мужчину ближе. Меня буквально трясет от желания, и я раздвигая бедра, жадно ерзаю по его тверди.
Мансур подхватывает мою ногу под коленом и тянет вверх, одновременно рывком входит. В этот раз я точно стону, выплескивая свое облегчение. Прогибаюсь навстречу, ловлю толчки. Дыхание чаще, кровь шпарит. За мгновение до взрыва вжимаюсь в тело мужчины. Содрогаюсь в его кожу. Каждой клеточкой кожи транслирую, как мне хорошо.
— Сколько время? — лениво интересуюсь, когда сознание возвращает меня в реальность.
— Еще рано, — Мансур целует меня в висок, — у нас пара часов для утоления первого голода.
— Голодная тут только я, — сползаю с плеча мужчины и падаю на спину, упирая взгляд в потолок.
Мансур поворачивается на бок и облокотившись кладет голову на руку. Второй ладонью накрывает мою грудь, подушечка большого пальца обводит сосок.
— Я тоже голоден, Латифа. Мне тебя не хватает. Ты мне постоянно снишься. Почему ты мне не веришь?
— Я не знаю, Мансур. Давай не будем об этом. У нас приглашение на прием в российское посольство. Я хотела бы сходить.
— Если хочешь, сходим.
— И я буду говорить со всеми, с кем захочу. В том числе с мужчинами, — с вызовом смотрю на Мансура.
— Все, что захочешь, луна моя, — легко проглатывает он мой ультиматум. — У меня для тебя подарок.
Мансур тянется к прикроватной тумбочке и достает футляр от Картье. Открываю коробочку и извлекаю потрясающий браслет с бриллиантами.
— Спасибо, он очень красивый, — искренне говорю я, — что случилось?
— В смысле? — усмехается Мансур, — я не могу просто сделать подарок любимой женщине?
— Картье — это значит что-то серьезное, — пожимаю я плечом.
— Не забивай голову, — муж отбирает у меня футляр и браслет, отшвыривает их в сторону. Переворачивает меня на живот и накрывает своим телом. Чувствую горячее дыхание на шее и забываю обо всем.
***
Переступаю порог посольства и сердце начинает биться быстрее. Я не так часто пересекалась с русскими за эти годы. Это всегда ощущается, как маленькое возвращение домой.
Удивительно, но Мансур сразу находит знакомого. Представляет мне какого-то шейха, имя которого я моментально забываю, потому что сосредотачиваюсь на его русской жене. Мы отходим от мужчин к фуршетному столику. Я подцепляю тарталетку с черной икрой и с блаженным мычанием отправляю в рот.
Кратко рассказываю Марине свою историю.
— А меня выкрали из Эфиопии, — ошарашивает меня девушка.
— Как это? — широко распахиваю глаза от изумления.
— Мне предложили поработать там медсестрой. В СССР перестройка была, полки пустые. А в Гинде цитрусовые плантации. Это был решающий фактор, — Марина нервно смеется, — Я подумала, почему бы и нет. Другая страна. Интересно. Выкрали по пути из госпиталя домой. Усыпили хлороформом и переправили сюда.
Кошусь на шейха, с которым общается Мансур. Неужели он на такое способен?!
— Вам, наверное, можно попросить убежище в посольстве. Это же просто возмутительная история, — проникаюсь я сочувствием к Марине.
— Это история с хорошим концом, — отмахивается девушка, — меня подарили мужу, а его переклинило на мне жениться, когда он узнал, что я девственница. Так что отделалась легким испугом.
— И какая вы у него жена? — моя бровь непроизвольно летит вверх в ироничном жесте.
— Четвертая. Но согласитесь, Лена, это лучше, чем прозябать в нищете в Союзе.
— Не знаю.
