меня в голове бесшумно расцвел ядерный гриб. Юля сказала, что встречается с фигуристом на «Белорусской».
Именно в это время.
Площадь перед вокзалом была залита светом фар и мигалок. На ментовских уазиках и на «скорых» выли сирены. Одна пожарная машина почти заехала передком в сверкающий битым стеклом вестибюль метро. Другая зацепила торговую палатку, и заснеженный тротуар вокруг нее был усыпан красными чупа-чупсами. Пожарные метались прямо по конфетам. Конфеты хрустели, люди кричали, на все это падал снег.
– Эй! Эй!!! – заорал ментовской капитан. – Стоять!
Ты откуда? Ты как через оцепление прошел?!
Этого я не помнил. Вообще, ничего не помнил после того, как вылетел из клуба. Даже куртку надеть забыл.
Но холода не чувствовал. Совсем ничего не чувствовал, кроме страха. Как я здесь оказался, было неясно.
Раньше такое случалось, когда вмажешься и присыпаешь на ходу. Вот ты в одном месте, а вот – уже совершенно в другом. Типа, перепрыгнул. Как, что – непонятно. Ноги сами идут.
Но тут никакой дури. Один страх.
– Пошел отсюда! – заорал капитан.
– У меня человек там… Девушка.
– Какой человек?! Ну-ка, на хер отсюда! Эй! – Он завертел головой на своих ментов. – Убрали его за оцепление быстро!
Меня потащили куда-то в сторону Брестской, я отбивался и, кажется, заехал хорошо одному. В обратку тут же получил, но опять ничего не почувствовал.
– Мужики, отпустите! Мне туда!.. – Удар по башке. – Мне в метро!.. – Дубинкой по почкам. – Мужики, сука!..
За линией оцепления стояли несколько «скорых». Над каждой полыхал синий огонь. От ментовских щедрых ударов я как будто на время оглох, поэтому вся картина по звуку совершенно пропала. Ни одной сирены – только мигалки. Ни одного крика – только раскрытые рты. Один из этих ртов налетел на меня, яростно задвигался, потом толкнул меня к «скорой». Туда же бежали от оцепления санитары с носилками. Тело было прикрыто тряпкой в крови. Подскочив к машине, они втолкнули носилки внутрь и захлопнули заднюю дверь.
Вот тут меня словно опять ударили по башке.
– Стой! – заорал я. – Стоять!
Звуки неожиданно вернулись – и мой крик, вой сирен, рев моторов долбанули меня как поток воды, бьющий через пробоину. Я стал гибнущей подлодкой.
«Скорая» остановилась. Я распахнул дверь и сдернул тряпку с человека, который лежал на носилках.
Это была не она.
– Ты дурак, что ли?! – заорал выскочивший из кабины врач. – Нам в больницу срочно!
– Простите… – Я так и стоял у открытой двери. – Я человека ищу. Она там была на станции…
Он захлопнул машину, буркнул что-то злое и пошел. Перед тем как сесть на свое место, обернулся и опять посмотрел на меня.
– Пострадавших везут в «Склиф». Но со станции еще не всех подняли.
– Не всех, – повторил я, опускаясь на корточки, сползая по стенке соседней «скорой».
Сил вдруг совсем не осталось.
– Замерзнешь, – предупредил врач. – Попросись к ним. В машине тепло.
– Нормально. Я здесь подожду.
«Скорая» с раненым подростком и добрым доктором рванула с места. Я вынул мобилу и в сотый раз начал набирать ее номер.
Меня колотило. Руки сводило от холода, я не попадал по кнопкам.
Теперь стало понятно, почему эти твари из пластика называются «сотовые». Сотню раз ты должен набрать номер, если не хочешь сойти с ума.
Меньше – несчитово.
Я сидел, привалившись к одубевшему на морозе колесу «скорой», клацал клешней по кнопкам и подвывал от холода.
Рядом остановился тот ментовской капитан, что приказал дать мне пизды.
– Ты совсем охуел?
– Ч-ч-чего? – выдавил я. – Линия оцепления вон там, бля.
– Да я не про это. Почему без верхней одежды?
– Я х-х-хуй его знает, начальник. Так получилось… Отъебись, а?
Он постоял еще немного и свалил. Через пару минут вернулся.
– На, – бросил мне тяжелый ментовской бушлат. – А то совсем околеешь. Закинь потом в ту машину.
Он махнул рукой в сторону своего уазика и снова исчез.
Понятия были уже не в тему. У меня замерз даже мозг – какие там пальцы. К тому же в этом прикиде можно было попробовать, если что, еще раз махнуть за оцепление.
Но не понадобилось. Минут через пятнадцать все «скорые» зафырчали погромче и тронулись. По ходу, внизу никого больше не осталось. Я прыгнул в последнюю, и меня не погнали. Бушлат с погонами свое отработал. Мы ехали в «Склиф».
Движуха в приемном покое, как ни странно, привела меня в чувство. Ну, или, может, я просто согрелся. Из-за ментовского прикида никто мне вопросов особо не задавал. Я мог спокойно сориентироваться, чего-куда. Одних с «Белорусской» развозили по операционным, других – сразу в палату. Кого-то – на осмотр. Оставалось найти человека со списком пострадавших. Если такой был.
Посреди глобального больничного движа я вдруг заметил пацана лет семи-восьми в зеленой «аляске», который спокойно сидел в углу на диванчике. Надвинув капюшон, он слушал в наушниках музыку, ни о чем не парился, никого не искал и явно даже не ждал кого-то. Он сильно выпадал из общей тематики всех этих каталок, беготни и прочего шухера. Непонятно было, как он вообще тут оказался. Может, с кем-то приехал. Может, выписывался. Или чисто на кипиш зашел. Сидит такой маленький Будда – и похуй ему всё.
– А вы здесь откуда? – дернула меня за рукав тетка со знакомым лицом. – Вы что, в милиции работаете?
– Я человека ищу. Мне сказали – с «Белорусской» сюда всех везут.
– Как фамилия?
Я назвал, и она умотала куда-то наверх. Пять минут, пока ее не было, я пытался вспомнить, откуда ее знаю. Маленький Будда встал с диванчика и отвалил, когда в приемный покой занесли новые носилки. Привезли какого-то пьяного с ножевым. Этот был уже не с «Белорусской».
Пацан как будто контролил только тех, кто был из метро.
– Такой среди пострадавших нет, – сказала вернувшаяся врачиха. – Возможно, доставили в другую больницу. Но вам лучше позвонить ей.
– Да уже тыщу раз… – Я показал ей бесполезную свою мобилу. – Абонент недоступен.
Она пожала плечами:
– Попробуйте на домашний.
– Блин… Я как-то не догадался.
Но сотовый мой сдох. По ходу, я успел набрать ее номер больше положенных ста раз.
– Пойдемте, – сказала врачиха. – Там есть городской.
Пока поднимались на второй этаж, я вспомнил, откуда знал ее. Это была та самая Тамара Михайловна, по которой сох мой сосед.
– А я думал, вы в поликлинике работаете.
– Да… Но у меня сестра была там на «Белорусской». А тут в «Склифе» друзья работают. Позвонили, я приехала.
– Сильно пострадала?
– Осколками от плафонов посекло. Но внутренних повреждений нет.
– Хорошо.
Она сухо кивнула:
– Да, конечно… Проходите сюда.
Мы вошли в небольшую светлую
