Я умру, подумала девушка. Ужасной смертью.
Перед ней пролегала Черная дорога, совсем близко хлопали жесткие крылья, чудовище готовилось оторвать ей голову.
И тут она увидела тень впереди – портал, на который так надеялась. Девушка собралась с силами и прыгнула вперед.
Она не назвала место назначения, как полагалось, и, провалившись в кромешную темноту, снова оказалась на Черной дороге.
Ее окружила тишина. Тут не было никаких колонн, ни сломанных, ни целых. Чудовища тоже не было.
Кассиопея легла на землю, подождала, пока сердце успокоится, потом встала и снова пошла вперед.
* * *
Мартин добрался до реки, наполненной кровью. Выглядела она тошнотворно, и он повернул обратно, чтобы найти портал и снова прыгнуть. Уловка Шибальбы состояла в том, что дорога казалась прямой, но на самом деле постоянно менялась, разветвляясь в разные стороны. Портал он нашел, но, провалившись в него, оказался у Реки гноя, которую невозможно было пересечь.
– Черт побери! – закричал он, снова вернулся назад, снова нашел портал, снова нырнул в него, и только после этого ему повезло. Идти стало легче, ноги не липли к земле, но после встречи с обезьянами тело сильно болело.
* * *
Из земли торчали кости. Некоторые были белыми, другие желтыми, встречались кости с гниющим бледно-розовым мясом, от которых исходила такая вонь, что Кассиопее пришлось прижать к лицу шаль.
На костях сидели черные грифы. Их морщинистые, лишенные перьев головы повернулись в направлении Кассиопеи, но они не стали преграждать ей путь.
Зато мухи всех оттенков зеленого, противно жужжа, попытались атаковать девушку, и она отчаянно замахала руками.
Постепенно мухи и вонь исчезли.
Кости вдоль дороги теперь были обглоданы дочиста. Они были огромные – уходили вверх подобно деревьям. Все чаще и на самой дороге вырастали белые, неведомо кому принадлежавшие ранее исполины.
Кассиопея убрала шаль с лица и посмотрела вперед. Под лишенным солнца небом Шибальбы сияла стена из костей. Между костями виднелись зазоры, достаточно большие, чтобы между ними можно было протиснуться. Наверху сидели черные грифы.
Девушка вздохнула и пролезла в зазор. Стена оказалась широкой, она оказалась как в арке, но продолжила путь. Иногда приходилось пригибаться, иногда с трудом протискиваться, но ничего пугающего, кроме самих костей, конечно, тут не было.
Внезапно закричали грифы, Кассиопея подняла голову, но ничего не увидела – кости накрывали ее плотным слоем. Потом она услышала громкий скрежещущий звук. Кости задвигались, и просветы между ними стали исчезать.
Девушка охнула, толкнула выступ, похожий на гигантское ребро, умудрилась сдвинуть его и протиснулась в крохотную дыру. Встала на колени и поползла. Кости заскрежетали сильнее, пытаясь удержать ее в ловушке, но Кассиопея успела выкатиться с другой стороны стены. Кончик ее шали зажало, и с ней пришлось расстаться. Лучше ее, чем меня, решила девушка. Некоторое время шаль шевелилась на ветру, как флаг, а потом кости втянули ее.
Кассиопея встала, вытерла ладони о юбку и пошла прочь от стены. Она лишилась браслета и шали, у нее остался только нож. Ну что же, это лучше чем ничего.
На дорогу перед ней опустился черный гриф.
– Я иду в Нефритовый дворец, – сказала она птице, и гриф кивнул.
Черная дорога под ногами становилась подобна свежей смоле.
* * *
Боги сидели, каждый на своем временном троне, наблюдая за пеплом на полу. Мартин набирал скорость. Кассиопея отставала, но она сбежала от Камазотц и избежала участи быть раздавленной костями.
Вукуб-Каме со злостью вонзил ногти в подлокотники, резко повернул голову и уставился на темноволосого брата.
– Кто она? – потребовал он ответа и вскочил на ноги.
– Что ты имеешь в виду?
– Как она это делает? Это ты ее научил?
– Она обычная девушка, и я не жульничал, – спокойно сказал Хун-Каме.
Он и сам все видел. Вначале Кассиопея двигалась медленно и неловко, но теперь набрала скорость и вот-вот обгонит Мартина. Никакой магии – просто она была решительной девушкой, какой он ее и знал.
А Вукуб-Каме снова подумал о значении символов. Дева. Женщина, несущая спасение.
– Должно быть, ты как-то жульничаешь, – подозрительно посмотрел он на брата. – Кассиопея Тун слишком слаба, чтобы справиться самой.
– Ты плохо разбираешься в других, – ответил Хун-Каме, глядя на брата одним чернильно-черным глазом.
Пф! Все они подвели его – старый Сирило, хитрая Штабай, братья Завала с их полуночным колдовством. Теперь все зависит от Мартина. Внук Сирило не слишком надежен, но больше рассчитывать не на кого.
Мартин сидел на стволе дерева, перегородившем дорогу, и, совершенно измотанный, вытирал лоб платком. Поплевал на ткань и протер лицо, ощущая жжение синяков. Ствол под ним пестрел гнилью, как и деревья вокруг.
Вдруг кольцо на его пальце впилось в плоть.
Убей ее, услышал он приказ Вукуб-Каме.
– Убей ее, – повторил Мартин. Его голос звучал глухо.
Он сжал платок в руках.
– Повелитель, пожалуйста… – но бог уже покинул его.
Мартин чувствовал приближение кузины, пусть и не понимал, каким образом. Должно быть, Вукуб-Каме направил ее, сбил с пути. Или дело в Черной дороге, обладающей собственным разумом.
Неважно.
Он почувствовал ее.
Он был пауком, и она летела прямиком в его сети.
Глава 33
Иногда деревья росли так близко, что их мертвые ветви переплетались, перекрывая путь. Дорога круто поднималась вверх, и идти становилось все труднее. Наконец она дошла до вершины холма и увидела на горизонте Черный город. Это точно был он. Вокруг города было кольцо из шипов, над которыми висел мост. Все здания были построены из мерцающего черного камня. И среди них выделялся Нефритовый дворец. Он оказался именно таким, как она и представляла. Четырехуровневый. Фасады каждого уровня украшены сложными геометрическими узорами, создающими осязаемый ритм. Посередине проходила величественная центральная лестница.
Девушка глубоко вздохнула. Неужели дошла?
За спиной послышался шорох, и она испуганно оглянулась, ожидая увидеть змею или другое животное, но вместо этого ее взгляд наткнулся на кузена. Мартин… Он встал рядом с ней и тоже посмотрел на город. Поднес к губам бутыль, сделал глоток и вытер рот тыльной стороной ладони. Затем предложил воду Кассиопее, и девушка не отказалась.
– Такое чувство, что я уже вечность тут брожу, – сказал он. – Ты то же самое ощущаешь?
– Почти, – ответила она, возвращая бутыль.
