он, приподнимая ее тело и насаживая вновь, помогая выработать ритм, увеличивая его. Она взорвалась первой, орошая горячей влагой его член и сжимая внутренние мышцы. Он, следом за ней… излился густым и горячим потоком, развернув жену к себе лицом.
— Эсмонд… Эсмонд, это было…
— Потрясающе! — подсказал он, накрыв обоих покрывалом.
— Ты же не уйдешь? — спросила она сонно. — Не оставишь меня одну?
— Нет, Эйрин! Не оставлю…
— Ты обещаешь?
Он помолчал, потом, закрыв глаза, прошептал:
— Не могу…
Но она его не услышала. Девушка спала прижавшись к нему и осыпав его грудь волосами.
Холодный, серый рассвет заглянул в окно, прогнав яркий Ламейн и закрыв тепло тучами. Эйрин открыла глаза, чувствуя соленые слезы стекающие по губам. Прижав к телу холодную подушку, тихо взвыла. Потом, зажав ее угол во рту, закричала. В полный голос. Страшно и надрывно. Где — то вдалеке был слышен звон клинков, грохот копыт лошадей и варварские окрики. Королева не понимала, какая сторона сейчас в выигрыше. Надев темное, шерстяное платье, она собрала свои прекрасные волосы в тугой пучок.
— Тайрина, Лавиния! — рявкнула она Распорядитесь приготовить комнаты. Вскипятите воду и нарежьте простыни на бинты! Мы будем принимать раненых бойцов.
И неясно было — кто правит сейчас: Король, Королева, смерть или жизнь…
Война взяла скипетр власти в свои руки.
И пока что не желала его отдавать…
Глава 35
…Эйрин утёрла рукавом пот со лба и продолжила зашивать глубокую рану одного из солдатов армии Лоннлейна. Раненых среди людей было много, как и убитых. Сердце Королевы разрывалось от тоски по мужу, оставившего её в холодной, пропахшей гарью и смертью постели. Утром, проведя рукой рядом с собой, она нашла только холод простыни… Лёд.
Игла уже затупилась, руки дрожали, глаза слипались, спину ломило, но девушка не сдавалась.
— Дочушка, иди отдохни. — Лавиния забрала иглу из усталых рук.
— Как я уйду? Может, кто нибудь из них скажет, где Король…
— Полно себя изводить! Он наг. Знаешь поговорку: " Вина не перепьешь, змею не перешибёшь"? Ничего с ним не случится, подумай лучше о себе. Когда ты последний раз ела и нормально спала?
Эйрин ненадолго задумалась, глядя на раненых стражников и солдат. Некоторые переносили боль стойко, некоторые же орали, требуя прекратить их муки. Для особо тяжелораненых Королева припасла свой яд, чтобы хоть как то заглушить боли…
Платье её пропиталось чужой кровью, потом и смертью. Руки были по локоть в крови. Запахи гари, крови и мокрых бинтов вызывали приступы тошноты. Слизистый комок катался внутри, то и дело пытаясь вырваться наружу.
Девушка, не удержавшись, наклонилась и вытолкнула его наружу.
— Вот! Что я говорила?! — Кормилица утёрла рот Эйрин платком — Иди немедленно отсюда, помойся, поспи. Будут новости — сообщу.
Королева колебалась, она видела усталые лица слуг, но понимая, что ещё немного — и она не выдержит. В сопровождении молоденькой горничной, она пошла в купальню. Наскоро отмывшись, она доползла до постели и забралась под одеяло. Но холодная вода и простыни не успокоили разгоряченную кожу. Девушка обняла подушку мужа и уткнулась в неё лицом. Его запах, уже совсем слабый и далекий, окутал её и Эйрин уснула.
Ей снилась ночь и Менна, озаряющая светом каменную дорогу. Эйрин шла по ней, закутавшись в старую мамину шаль. Ветер толкал девушку в спину, босые ноги пропитаны были холодом плит.
И тут она увидела Эсмонда… Его силуэт едва различался в густом мареве дыма. Королева кинулась к мужу, резко развернула к себе и… отступила.
Это был не он.
Интикийский Король протянул к ней руки, страшные, окровавленные. Кровь капала с них маленькими крапинками на камни… Застывала, замирала рубинами и перезрелыми ягодами.
Змей оскалился:
— Собирайся домой, малышка! Теперь нам точно никто уже не помешает…
Она посмотрела в глаза своему настоящему отцу. Ледяные и острые, они внимательно изучали её.
— Что там? — крикнула Королева, отталкивая интикийца в сторону.
Она уже знала, что…
Она ощущала это сердцем, Сутью, подушечками пальцев… Даже кожей и волосами. Теперь Эйрин больше не могла дышать, она умерла вместе с НИМ. Упав на колени, вгляделась в любимое лицо. Оно было серым, безжизненным, а кровь вытекала из рассеченного горла, струясь по камню.
Её муж был мертв.
Слёз не было. Только боль — сжимающая, сжигающая и сжирающая, вечно несытое, жадное чудовище. Осознание того, что вот теперь уже НИЧЕГО ни сделать, ни изменить нельзя.
" Я оптимист, девочка. Разберёмся… "
Королева выла, распластавшись возле тела мужа Зверем. Белым Зверем, сияющим перламутровой нежной чешуёй.
…Эйрин крикнула и сорвалась с постели, запутавшись хвостом в простынях. Она даже не поняла, когда обратилась.
Страх, последовавший за видением, раздирал грудь пополам…
А рядом билось сердце. Нет, не её… ЭТО сердце билось еле слышно и мелко, удар за ударом возвращая Королеву к жизни и реальности. Девушка подошла к окну, вгляделась вдаль, в рассвет. Страшное видение забывалось, притуплялась боль. Руки Эйрин легли на ещё плоский живот и она улыбнулась. Теперь девушка знала, что не одна…
… Война ускоряла шаг. На улицах горели костры — в них сжигали мертвые тела, дабы не разносить заразу. Стрельба слышалась то ближе к замку, то дальше от него. Иногда небо озаряли синие всполохи света — интикийцы не брезговали использовать магические силы даже против людей.
Когда Тайрина передала Королеве конверт, та убежала в комнату и трясущими руками развернула письмо. Вздохнула с облегчением — оно было от Сейдрика.
Он просил прощения! За все. За пьянство, слабость, предательство. Писал, что продал все и уехал. Указал, где он теперь находится.
"…Если тебе будет трудно или понадобится помощь, ты знаешь теперь, как меня найти. Я очень люблю тебя, дочка… "
— И я тебя люблю… ПАПА!
Эйрин понимала, что сейчас они все находятся во власти судьбы. Война сейчас правит… И Смерть сидит по правую руку Нового Правителя…
Но, какой бы ни был исход, никто не увидит опущенную голову Королевы Экрисса. Никто и никогда не увидит её сломленной. Эйрин Лоннлейнская будет ждать.
Даже если видение не обмануло и Эсмонд мертв, она будет бороться до конца, сохранит жизнь ребёнку, чтобы посадить его на трон! Если отомстить у неё не выйдет, то отомстит её дитя. За отца. За мать. За Лоннлейн. За Экрисс. И за себя тоже.
Да. Именно так.
Глава 36
Границу между Интикией и Лоннлейном заволокло дымом. Интикийцы не брезговали ничем, даже запрещённым приёмом — бомбежкой человеческих
