жару. Медведь то на Переправе не растворился, да и кошка тоже. А здесь целый скреббер. Его необходимо добить. Чем? Вот на этом месте я завис. Ножом? Он, конечно, хорош и, вероятно, обладает какими-то магическими свойствами, но одно дело разделать рубера или элиту, а другое такую зверюгу. Я ещё раз попробовал выбраться, но опять безуспешно.
— Наташа! — я кричал не опасаясь, что скреббер услышит. Молчание. Видимо она далеко. Я орал ещё несколько минут прежде, чем услышал, что кто-то ломает кости пробираясь ко мне. — Это ты?
— Кому здесь ещё быть. Ты ранен? — она проползла ко мне и первым делом поправила сползшую на глаза каску.
— Нет. Представляешь, застрял в ремнях. Так бы и помер в этой консервной банке, — обрадовался я что не один здесь сижу в кромешной тьме.
— Сейчас. Где у тебя нож? — она шарила по поясу и не находила.
— В сапоге. Правом, — Наташа подползла под меня, пытаясь добраться до ножа и вскоре ей это удалось. Через минуту я был свободен и чмокнул её в щёку. — Спасибо красавица, чтобы я без тебя делал.
— Не за что, командир, — она отвела взгляд.
— Чего так официально? — недоуменно спросил я.
— Неужели не понимаешь? Ты женат. И точка, — голос её был твёрдым.
— Совершенно недавно для тебя это не было помехой, — возразил я.
— Ну… она же очнулась. Значит без вариантов. Я, конечно, видела разные комбинации в Улье. И семью из семи мужчин и женщин. И где две жены и один муж. Или, наоборот, два мужа, одна жена. Но я не хочу делить ни с кем своего, понимаешь? Ты понимаешь? И разрушать чью-то семью тоже.
— А просто остаться друзьями? Близкими, — ну мало ли. Да поразят меня все молнии Зевса за мои хотелки.
— На двух стульях решил посидеть, товарищ командир?
— Полежать, — усмехнулся я.
— Нет.
— Ну нет, так нет. Останемся друзьями. Вы так это любите. «Дружить».
— Замяли, Лесник. Давай думать, что будем делать дальше, — чувствовалось, что этот разговор ей неприятен. А я скотина, хоть и командир.
— Уже думал. Скреббер растает или нет?
— Ну и вопросы ты задаёшь. Не знаю. Но пока я рядом с ним, он будет в таком состоянии, — с уверенностью сказала Наташа, стараясь, отодвинуться от меня в этой тесноте.
— Знаешь, в чём мы лоханулись? — спросил я её. Он отрицательно помотала головой. — Мы не взяли с собой рацию. Наши и близко не подойдут к скребберу. А мы не сможем вылезти наружу.
— Почему?
— Его голова торчит из норы, я видел, как он вылетел по инерции на улицу. Они могли бы с той стороны добраться до спорового мешка и тогда бы он гарантированно сдох.
— Да. Ну кто же предполагал, что он свалится вниз. Бес сказал, что скреббер не больше шестидесяти метров в длину, а на поверку оказалось он гораздо длиннее ста, — пробормотала Наташа.
— Ты вообще умница, как только смогла заморозить такую махину, — её ямочки на щеках я заметил даже в темноте.
— С большим трудом, Жень, — ого Женя! Прогресс. — Ты же видел, как он дёргался и даже вот что наделал, сволочь.
— Нам остаётся только пробираться на выход и попытаться самим добраться до жемчужин вот этим волшебным ножом, — я показал ей серпообразный нож.
— Как? Он в притирку лежит к потолку. Снизу тоже плохо. Под ним кости и железо, там застрянем точно.
— Значит мы проделаем дырку в нём самом!
— Какая гадость. Ты представляешь себе, как это будет выглядеть? Пробираться через такую тушу.
— Грязно будет. Но здесь выбор невелик или грязь или жизнь. Ты что выбираешь?
— Второе.
— Если я дотронусь до него, то сам часом не замёрзну? — не хватало ещё помереть здесь.
— Нет. Если я не захочу, — рассмеялась Наташа.
— Не захоти, ладно? — опасная из неё получилась бы любовница. Ведь даже убежать не успеешь.
— Не боись, Жень. Ты для меня табу. Давай лучше будем выбираться отсюда.
— Сперва надо забраться к нему на спину.
— Вот бы ещё узнать, где у червяка спина.
— Не умничай, спина это что сейчас находится наверху. Можно хвататься за щетину и ползти.
Дальше нам предстоял трудный путь. На скреббера мы в итоге забрались, но я чуть не отморозил себе руки. Кое-как замотав кисти в оторванные манжеты рукавов, я продолжил прохождение сквозь червяка. Через три метра потолок норы вплотную соприкасался с телом монстра и тут пригодился мой чудо-нож. Как оказалось резать замороженного скреббера было вовсе не страшно. Никакой крови, тем более грязи. Шкура толстая, но обсидиан её брал не сказать, что уж как масло, но вполне прилично. Под толстой шкурой у скреббера был ещё больший слой сала, как у свиньи. Пальцы мигом стали жирные и я по инерции облизал их. Ого! Да оно было даже вкуснее трофейного немецкого. Чутка подсолить и вообще будет сказка.
— Он может растаять? — обернулся я в тесном пространстве к Наташе.
— Скреббер? После того как я съела белую, вполне.
— Я знаю у тебя с собой всегда есть пакет или сумка. Давай.
— У меня сетка есть, пойдёт? Тебе зачем? — поинтересовалась Наташа.
— Узнаешь потом, — всё равно она не видит за моей спиной. А я наберу полную сетку сала и вечерком под пиво полакомимся скреббятиной. Так я прорезал в нём метров десять и подобрался вплотную к выходу из норы. Где-то здесь уже должен был быть споровой мешок с заветным жемчугом. Найти мешок на затылке медведя или кошки это одно. А вот где он мог быть у червяка? Он же круглый. Мне пришлось пройти по кругу пока я его нашёл. Заняло это у меня два часа, но я всё-таки обнаружил его. По сути, скреббер у нас был просто бессмертным, ведь поразить споровый мешок было практически нельзя. Он располагался глубоко в теле, практически сразу за мозгом после кошмарной пасти над пищеводом. Я резал промёрзшую плоть, и в какой-то момент углубился более чем на два метра. Но все те ужасы, что я пережил, пока копался в гигантском червяке были вознаграждены шестью белыми жемчужинами. Весь в жире скреббера липкий, грязный, но счастливый я выбрался оттуда, зажав в руке жемчуг.
— Смотри, Наташка, — я раскрыл ладонь. На ней перекатывались шесть ослепительно белых сантиметровых шариков. — Добыча!
— Шесть! Сразу шесть, кому рассказать не поверят. Нам три положено? — оживилась Наташа.
— Пополам, как договаривались. Значит три. Нет, даже не смотри на меня так.
— Как? — удивилась она.
— Ну я же вижу, что ты хочешь сказать. Типа в скреббере было только четыре? — я посмотрел на неё и увидел, как
