Показывая, Книжник освещал книги лампой, а посетитель покорно крутил головой.
— Но… — начал он.
— Вон, видите, на самой верхней полке? Там лежит философия. А там, — Книжник вытянул руку, — миниатюрная книжонка, средневековый любовный роман. Тут испанские сказки, там, справа, будто тянутся к вам, опять романы! Теперь налево! Вот старая потрепанная книга — «Жак Фаталист и его хозяин». А вот исландская сага — история одной семьи за триста лет.
Он увлекал посетителя все дальше.
— Да, но…
— Вот тут, — Книжник ткнул пальцем в корешок, — герой бросает семью и отправляется на поиски редких деревьев. Тут, — он указал на другую книгу, — двое влюбленных родились под несчастливой звездой… там один сапожник продал душу дьяволу, а это — брат бранит сестру за то, что та весь день валяется в гостиной на диване… — Посетитель, как под гипнозом, водил глазами вслед за лампой и шел вперед за Книжником. — Тут отец и сын последний раз в жизни обедают вместе… тут, слева, герой сидит за письменным столом и пытается познать весь мир, познавая себя… а тут, рядом, дети занимаются сексом, пока родителей нет дома…
— Да, но…
— Теперь сюда! Стихи… да-да, поэзия! Здесь, наверху, их целая коллекция: вот хайку — полюбуйтесь, почти что нечего читать, а за душу берет!
— Но я…
— Да погодите же, теперь сюда!
Но Книжник загорелся, он бросил руку посетителя и зашагал вперед.
— Сюда, сюда! — позвал он, изрядно отойдя.
Посетитель приплелся.
— Вот книга о медведях, вот эта о звездах, а эти о ракушках, ласточках, секвойях, есть о стрельбе из лука и история Тибета…
— Но мне нужны…
— Биографии! Жизнеописания знаменитостей. Взгляните: композитор, писатель, художники!
— Но мне-то, мне нужны жур…
— Да вы смотрите! — Книжник провел его еще подальше: — Вот книга по механике, рецепты пирогов, самоучитель русского, анатомический атлас, а также атлас всех морей и океанов…
— Но мне…
— Да знаю! Посмотрите! Вот книги для детей, вернее, для любого возраста, ведь это просто чудо: картинки, краски! Их можно вовсе не читать…
— Но мне нужны журналы.
Книжник осекся, застыл, выронил лампу.
Взгляд его устремился куда-то вдаль.
Посетитель струхнул и попятился.
Книжник откуда-то издалека посмотрел на него.
Посетитель попятился снова.
И Книжника прорвало:
— Вы много танцевали на балу? Я видел, как он гулял в саду. Если архитектор построит этот мост, он будет носить его имя.
Посетитель дунул к двери.
А Книжник вертел головой во все стороны и говорил все громче:
— Тетрадь, которую я закрыл, лежит на моем столе. Увидимся на Рождество. Куда ты положил ключи от висячего замка? Я не смогу пойти с тобой в кино. Ребенок только что заснул. Об айсбергах можно узнать немало интересного. ОБ АЙСБЕРГАХ МОЖНО УЗНАТЬ НЕМАЛО ИНТЕРЕСНОГО! ОБ АЙ…
Но посетителя уже и след простыл.
Книжник долго не мог прийти в себя, наконец он поднял лампу и пошел умыться.
Лавровый чай, подумал он, теперь уже не годится, нужно что-нибудь успокоительное.
— Так что же, ландыш или же лаванда? — спросил он сам себя.
И вдруг услышал:
— Ландыш!
Он обернулся, но никого не увидел.
Ему случалось слышать голоса, особенно после долгого дня, когда бывало много посетителей. Как будто некоторым из них не хватило времени, силы или ума высказать все, что хотелось.
И Книжник терпеливо слушал, а часто даже отвечал.
— У вас в лавке очень мило, — договорила баронесса.
— Благодарю вас, — ответил Книжник, отхлебывая ландышевого чая.
— До завтра, — сказал Жак Фаталист.
— До завтра, — отозвался Книжник.
— Клал я на вас с прибором! — сказал грубиян.
— Ну и отлично, — ответил Книжник.
— Я вас люблю, — прошептала цветочница.
— Я вас тоже, — ответил Книжник.
— Пара, парам…
— Молчать! — ответил Книжник.
* * *
С наступлением темноты клиентов становилось все меньше — потому ли, что снаружи лавка Книжника не освещалась, или просто в потемках людям не так нужны книги.
Для самих книг и для Книжника менялся только свет: то был, то исчезал.
Редкие посетители, заходившие в темноте, были из числа ночных бродяг, а если вслед за пудупудупуду не слышалось шагов, но ощущался запах, которого призраки иметь не могут, то Книжник знал: пришла нагая женщина.
Так было и сейчас. Он захлопнул книгу и поднялся с кресла.
Нагая женщина обычно застывала в нерешительности на полпути от двери до конторки.
Книжник подошел к ней, изо всех сил стараясь не пускаться в описание ее внешности.
У нагой женщины были темные, длинные, до середины спины, волосы.
«Ну вот, так и знал», — подумал Книжник.
Он тряхнул головой, но описание не прекратилось.
Волосы обтекали по лицу на манер то ли римских, то ли египетских (Книжник точно не помнил) причесок, потом стекали дальше и доходили до середины спины, а по бокам — до локтей.
— Нет! — воскликнул Книжник.
Губы были чувственные, пухлые.
— Хватит…
Глаза голубые, манящие.
— …пожалуйста… — взмолился Книжник.
Но поздно — описание нагой женщины пустилось во весь опор.
Розовые щеки.
Упругие полные груди.
Крутые бедра.
Длинные ноги.
Изящные ступни.
— Не надо…
Живот не плоский и не толстый. В самый раз. Ягодицы круглые, раза в три-четыре больше, чем груди.
И островок пушистой темной шерстки.
— О нет…
Нагая женщина смотрела Книжнику в глаза и улыбалась.
Тогда он сжал ее в объятиях.
Ни слова не произнеслось.
Ни мысли не пронеслось.
Ни акта не произвелось.
Только Книжник и нагая женщина стояли посреди книжной лавки.
Книги онемели.
Но вскоре Книжник выпустил из рук нагую женщину. Она ушла.
А запах, чуть помедлив, последовал за ней.
