я. Она будет знать, что я солгала, и надеюсь, что это не уменьшит ее доверия ко мне.
Надеюсь, мы пройдем эту тропу без особых трудностей, но опять же, речь идет не обо мне.
Мы поворачиваем на грунтовую дорогу, и мое любопытство растет.
Куда он нас везет?
Хэдли достала наушники, и ее лицо приклеилось к окну.
— Мы приехали?
— Да, — сказал Коннор, проезжая по тропинке.
— Здесь есть коровы?
Я разразилась смехом, а Коннор посмотрел на меня, как на сумасшедшую.
— Она думает, что ты будешь катать нас на корове, потому что ты такой неумелый, когда речь идет о скоте, который разводишь.
— Эй! Я знаю, что нельзя ездить на коровах, если не участвуешь в родео! — протестует он шутливым тоном.
— Там участвуют быки! — кричит она ему, прежде чем закрыть глаза руками.
— Какая разница. Я знаю, что делаю.
Ее рука опустилась, и она покачала головой.
— Ты не знал, что коров надо доить.
— Знаешь, ты была моим фаворитом, но теперь я не отдам тебе Бетси — новорожденного теленка.
— Яблоки! — кричит Хэдли вместо ответа. Ее внимание полностью сосредоточено на пейзаже. — Ты привез нас собирать яблоки!
Я повернулась к Коннору, когда он кивнул.
— Ну, мы оба любим яблочный пирог. Я подумал, возможно, нам стоит собрать немного и попытаться убедить твою маму испечь его.
Она смеется, когда ее ноги безумно брыкаются.
— Лучший день!
Я каждый год собираю тыквы и яблоки с Хэдли, но Кевин никогда не приезжал с нами. Он всегда был слишком занят — или слишком зол — чтобы что-то делать вместе. Коннор не только здесь, но и запланировал это. Он хотел провести с нами время. Приложил усилия, и даже если не знал, что мы с удовольствием такое делаем.
Просто каким-то образом догадался.
Мужчине удалось взять легкомысленный комментарий о яблочных пирогах — комментарий, который я рассказала в худшую ночь в своей жизни — и превратить его в радостный момент.
Он припарковал машину, и Хэдли выбежала.
Я повернулась к нему, и прежде чем смогла остановиться, мои губы раскрылись.
— Я тебя люблю.
Красивые зеленые глаза Коннора наполнились эмоциями.
— Я любил тебя с первого же мгновения, когда увидел.
— Думаю, что я тоже, но все происходит так быстро, и нам еще так много нужно выяснить.
Он улыбнулся и взял мою руку в свою.
— У нас есть все время мира. А теперь пойдем собирать яблоки, и, возможно, сегодня вечером мы начнем строить план, как превратить это неблагополучное трио в семью.
И с этими словами он вышел из машины, а я удивилась, потому что захотела поблагодарить его ужасного отца за то, что он заставил Коннора Эрроувуда вернуться домой, чтобы он мог найти здесь меня.
Глава 29
Коннор
— Так сколько яблок нам на самом деле нужно? — спросил я, когда Хэдли положила еще два в тележку. Да, у нас есть тележка, потому что ребенок вырвал половину сада.
— Мне нравятся яблоки. Они полезны.
Ладно, она права, но… Нам не нужно 50 штук.
— Правильно, но я думаю, что нам достаточно.
Хэдли остановилась, повернулась ко мне и положила руки на бедра.
— Если у нас не хватит яблок, мама не сможет приготовить пирог.
Я не знаю, как с этим спорить, но могу обратить ее внимание на что-то другое.
— Ты любишь тыквенный пирог?
Она шмыгает носом.
— Фууу.
Теперь я не уверен, что она мой ребенок. Как она может не любить тыквенный пирог?
— Ты когда-нибудь его ела?
— Нет, потому что это отвратительно. Тыквы же овощи.
Элли вздохнула рядом со мной.
— Ты не представляешь, как это может быть весело.
Не думаю, что она понимает, что мне плевать на споры. Я хочу миллион споров. Я буду обсуждать все, что хочет обсуждать маленькая девочка рядом со мной, пока провожу с ней время.
— Я не уверен, что она может сделать хоть что-то, что мне не интересно.
Элли покачала головой.
— О, я не могу дождаться, как ты запоешь через месяц.
Я тоже не могу. Надеюсь, что мне это никогда не надоест, хотя я знаю, каково это. Мои братья, наверное, в какой-то момент жизни думали, что я милый и интересный. Когда мне было два года, я стал их инструментом для переговоров и козлом отпущения. Быть самым младшим означало быть глупым и послушным.
— Я уверен, что лет через пять меня отпустят.
— Коннор, Коннор! Посмотри, у них есть огромная тыква! — Она указала на то, что является самой большой вещью, которую я когда-либо видел. — Можем ли мы ее забрать?
— Я сильный, но не настолько.
Элли фыркнула возле меня.
— Хэдли, мы не сможем поместить его в машину.
Глаза Хэдли нашли другой, который лишь немного меньше предыдущего.
— Можем ли мы забрать этот?
— Ты приехала на тракторе? — спросил я.
— А разве он рабочий? — сказала Элли, фыркая.
Мои глаза сузились.
— Еще нет. Кажется, нужна другая деталь.
Хэдли схватила меня за руку и притянула ближе к себе.
— Тогда мы не можем приехать на нем, потому что он все еще сломан.
Как семилетнему ребенку удается иметь такой уровень сарказма?
— И мы не можем забрать тыкву размером с автомобиль.
Хэдли драматично вздохнула.
— Ладно. Может, мы возьмем пони?
— Э-э, — сказал я, не понимая, как мы перепрыгнули с тыквы на пони.
Элли стоит с улыбкой, как будто это самое смешное, что она видела, с выражением лица, которое говорит "не могу дождаться, чтобы увидеть, как Коннор ответит на вопрос".
— Я не могу этого обещать, малышка. Я едва с коровами справляюсь.
Она посмотрела в сторону, будто размышляя над этим.
— Ладно.
Это было легко.
— Возможно, скоро, — добавила девочка, прежде чем вцепилась в мою руку, не давая возможности ответить, — Пойдем посмотрим на тыквы — знаешь, те, которые Коннор может поднять без крана.
Мы подошли к ряду тыкв, и она начала внимательно изучать каждую.
— Ты можешь поднять эту? — спросила Хэдли, беря одну, размером с ее руку.
Я посмотрел на нее острым взглядом, и она засмеялась.
— Ты просто издеваешься надо мной.
— Я думаю, ты мог бы поднять все тыквы.
— Ты действительно думаешь, что я сильный.
Она кивнула. — У тебя большие мышцы, да, мам?
Я смотрю на Элли с лукавой улыбкой.
— Да, мам, у меня большие мышцы?
— У тебя большое эго.
Хэдли почесала голову.
— Что такое эго?
Элли вздохнула.
— Это твое мнение о себе. И, кажется, Коннор считает себя чрезвычайно сильным и красивым.
— Он красивый. Ты сама сказала Сидни, что считаешь его
