симпатичным, — сообщила нам Хэдли.
Элли раскрыла губы, и я не смог не подразнить ее. Это слишком весело.
— Действительно сказала, да?
— Возможно, я вспомнила об этом… однажды.
Хэдли положила свою тыкву и подошла, чтобы взять обе наши руки в свои.
— Я думаю, что ты красивый.
— Ну, спасибо, малышка, — сказал я, сжимая ее руку. — Я думаю, что твоя мама очень красивая.
— Ты думаешь, что и я красивая?
— Я думаю, что ты прекрасна, — сказал ей. — Самая прекрасная девочка во всем мире.
Хэдли засияла от моей похвалы, а потом отпустила ладонь Элли. Ее руки обхватили мои ноги, и она крепко за них вцепилась. У нее самые лучшие объятия. Они исходят из центра ее тела, и это чувствуется, будто тебя обвивают щупальца.
— Тебе не нужно покупать мне пони, Коннор.
Я засмеялся, потому что ее разум — просто каша.
— Ладно.
— Вместо этого я возьму щенка.
Элли фыркнула.
— Давай начнем с тыквы.
Глава 30
Коннор
День был идеальным. Все прошло даже лучше, чем я мог планировать. Хэдли было весело, мы купили тонну яблок, тыкв и пару странных вещей, которые Элли называла кабаками.
Сейчас Элли распаковывает яблоки, а Хэдли ждет, чтобы пойти в домик на дереве. Мы купили тыквы не только для дома, но и для домика на дереве, потому что Хэдли сказала, что все места должны быть украшены.
Я могу превратить одно из коровьих пастбищ в тыквенное поле, чтобы этот ребенок был счастлив.
— Вы готовы? — спросила Элли, выходя с двумя тыквами и скатертью.
— Для чего это?
— Это шторы.
— Шторы?
— Хэдли нужно сделать это место немного уютнее, а шторы делают дом домом.
Я никогда не знал, что они так важны. Я оглянулся на весь дом без штор. Мне кажется, когда мой отец был пьян, то вырвал все карнизы со стен. Не думаю, что шторы сделали бы этот дом домом.
Единственное, что улучшилось, это то, что мой отец умер и его больше нет здесь.
— Я думаю, что дом делают люди внутри него, — говорю я, притягивая ее к своей груди. — Ты сделала этот дом домом.
Элли тихо улыбается и быстро поцеловала меня.
— Я думаю, мы должны рассказать ей сейчас.
— Сейчас?
Мое сердце начало учащенно биться а нервы натянулись. Я не тот парень, который испытывает страх. После службы в армии я научился дышать сквозь него и не допускать такого чувства. Но сейчас я не могу его остановить. Как только мы скажем Хэдли — ее мир изменится. Мой уже сошел с оси, но я взрослый. Она ребенок, и я волнуюсь, как она воспримет новости.
— Чем дольше мы ждем, тем больше я чувствую, что мы забираем это у нее. Она должна знать, что ее отец достаточно заботится о ней, чтобы подарить ей такой день. Я хочу, чтобы ты стал ее отцом.
Мой рот открылся, но слова не вышли. Я почувствовал, как мои ладони начинают потеть, и я снова стал ребенком, а не взрослым мужчиной, которым являюсь.
Это и нервы, и азарт, и адреналин, и ожидание.
— Ты не готов?
— Нет, готов, — быстро сказал я. Это не имеет ничего общего с готовностью. Я никогда не был так готов к чему-то. — Я уверен, и хочу ей сказать. Просто не думал, что ты готова.
— Уже пора.
Она права. Пора.
— Пойдем в домик на дереве.
На улицу с корзиной и куклой выбежала Хэдли.
— Я взяла сидр, чашки и печенье.
— Где ты взяла печенье? — спросила Элли.
— На кухне.
— Я попросил ее об этом. Я сдержал смех, потому что Хэдли прекрасно проводит время, как семилетний ребенок. Мы втроем идем к дереву, которое значило для меня больше, чем я мог представить. Здесь я прятался, когда пугался и нашел то, что потерял.
Теперь это место, где еще одна часть моей жизни станет на свое место.
Мы идем тихо, ну как, мы с Элли, а Хэдли болтает о щенках и тыквах, пока не замечает домик на дереве. Тогда она летит, как стрела, и поднимается по лестнице, которую я для нее построил. Он совсем не похож на тот домик на дереве, что был у меня. У него есть крыша, два окна и небольшое крыльцо сзади, которое я добавил к нему на этой неделе.
Я не хочу, чтобы это место было тем убежищем, где она прячется. Я хочу, чтобы оно означало что-то другое для нее. Домик на дереве должен приносить ей радость и быть местом, где формируются хорошие воспоминания. Поэтому я дострою ей ванную комнату, кухню, проведу свет и сантехнику.
— Ты построил это крыльцо? — спросила Элли.
— Понятия не имею, как оно там появилось.
Она закатила глаза.
— Ты знаешь, что она была бы довольна только куском фанеры вместо пола, лишь бы ты приходил сюда вместе с ней.
Поэтому я сделал все возможное, чтобы сделать это место идеальным.
— Я знаю, но она должна иметь все, что я могу ей дать. Этот ребенок прошел через ад, и если это то, что я могу сделать, и оно заставит ее улыбнуться, я это сделаю.
Элли взяла меня за обе руки и пристально посмотрела на меня.
Слова, которые она сказала мне раньше, до сих пор звучат в моем сердце, и я очень хочу услышать их снова.
Мы оба не замечали ничего вокруг, пока не услышали голос Хэдли рядом.
— Ты собираешься жениться на моей маме?
Этот ребенок еще та лиса.
— Возможно, когда-нибудь, но сейчас мы просто живем вместе. — Я надеюсь, что это правильный ответ.
— Хотела бы ты, чтобы Коннор остался в твоей жизни навсегда? — спросила Элли, и стало понятно, куда она планирует перевести этот разговор.
Я пытался успокоить свои нервы. Если бы Элли думала, что знание того, что я ее биологический отец расстроит девочку, нас бы сейчас здесь не было.
— Да! Я люблю его, и он мой лучший друг. Кроме того, он веселый и красивый, и собирается купить мне щенка.
— Я никогда этого не говорил.
— Ты купишь, потому что любишь меня, и я прекрасна. — Она захлопала ресницами, а ее губы — плотная линия. Она действительно прекрасна, и я чувствую, что скорее всего эта девочка права. Я не могу себя сдерживать, когда дело доходит до неё. Крыльцо на домике хорошо об этом говорит.
— Продолжим, — быстро сказала Элли, явно не впечатленная ее лестью, — А если я скажу тебе, что давно, еще до твоего рождения, я знала Коннора.
— Вы
