же ездила на скучном «Рено», но откладывала деньги на более шикарную машину. И всегда говорила, что однажды летом они с Хильдой отправятся путешествовать по Европе. Они собирались посетить замечательные города Германии и Франции. Отведать венских пирожных в Австрии, поглазеть на каналы в Амстердаме. Жить в маленькой двухместной палатке и время от времени останавливаться в каком-нибудь уютном мотеле. Вот только мама сначала поднакопит достаточно денег. Но она так и не успела.
В один из ветреных осенних дней мама сообщила, что врач обнаружил в ее легких большую-пребольшую опухоль. А всего несколько месяцев спустя Хильда переехала жить к дедушке с бабушкой. За прошедшие годы она пару раз навещала мамину могилу. Но каждый раз это было очень мучительно. На надгробии выгравированы имя мамы, ее дата рождения и смерти и помещен снимок в рамочке.
Бабушка с дедушкой рассказывали, что мама уже с детства обожала машины и, вместо того чтобы играть с куклами в больничку, собирала игрушечные экскаваторы с ковшами. Она шла своей дорогой – пока большая-пребольшая опухоль не забрала ее. И Хильда решила, что она последует примеру мамы. Не в том смысле, что начнет возиться с машинами, у Хильды даже прав – и тех нет. Нет, она изберет в жизни свой собственный путь. И он приведет ее в Италию.
Хильда стоит посреди надгробий на кладбище в Уппсале и думает о том, что было, и о том, что еще только будет.
Все встало на свои места неделю назад, когда она топталась на кухне, над ее головой визжала пожарная сигнализация, а Пекка словно ошпаренный выскочил из ее квартиры. Тогда она приняла решение. Настало время попробовать что-то новое. Пришло время жить.
Если дни в Орегрунде чему-то и научили ее, так это тому, что не бывает худа без добра. Потому что все, что было связано с этой поездкой, не заладилось с самого начала. И все же… кое-что она из нее вынесла. Хильда разместила на сайте объявление о сдаче квартиры. И очень надеется, что кто-нибудь захочет арендовать ее двушку на неопределенное время. У нее есть небольшие сбережения, которых хватит на билет, несколько месяцев проживания и питание. Что она станет делать в Тоскане, она не знает, но зато твердо уверена, что должна туда поехать. Может, ей удастся получить работу в каком-нибудь ресторане? Ведь она же умеет готовить еду. Ничего, как-нибудь образуется. Потому что разве у нее есть выбор?
Солнце здорово припекает, и Хильде становится жарко в ее черном платье. Камешки гравия скрипят под балетками, когда она идет обратно. В полутемной прохладе собора появились люди и заняли места на скамейках для прихожан. Внезапно ее взгляд выхватывает знакомое лицо. Пожилая женщина с длинными волосами. Юбка и пиджак. Под глазами большие круги. Хильда останавливается. Это первый раз, когда она видит Марианну без Пии. Коротко стриженной Пии, всегда одетой в джинсы, с чудесными лучистыми морщинками вокруг глаз и ярко-алой помадой на губах.
– Марианна, – окликает старушку Хильда.
Марианна поднимает голову. Хильда подходит к ней и осторожно заключает в объятия. Все слова куда-то делись. Что сказать человеку, который только что потерял своего лучшего друга?
– Я искренне соболезную, – наконец осторожно произносит она, и Марианна кивает:
– Спасибо. И спасибо за то, что приехала.
– Не за что.
На самом деле Хильда планировала оставить Швецию на следующий день после своего представления на кухне. Но когда на ее коврик перед дверью упало письмо от Марианны, она решила, что сначала должна отправиться на похороны. Это казалось ей единственно правильным. И потом, ей хотелось поговорить с Паулой. И Расмусом.
– Остальных еще нет, – говорит Марианна. – Но ты проходи, садись.
– Хорошо. Вы мне скажите, если вам потребуется какая-нибудь помощь.
– Обязательно скажу.
Марианна слабо улыбается и гладит Хильду по щеке.
– У тебя доброе сердце, Хильда.
Хильда не знает, что ответить. Марианна улыбается снова.
– Когда стареешь, такие вещи видишь сразу. Береги свое сердечко.
* * *
Заиграл орган. Хильда тут же узнает мелодию. Шинейд О’Коннор «Ничто не сравнится с тобой». Дрожь пронзает ее тело – она много раз слушала эту композицию, когда не стало мамы. Сколько же слез она пролила под нее. Она оглядывается и видит, что почти все скамьи заняты. У Марианны и Пии хватало друзей. Одна большая семья. Много скорбящих. Это красиво, думает Хильда. Друзья и родственники – единственное, на что действительно можно положиться в нашем современном безумном мире, где все зациклены на самореализации, деньгах, внешней красоте, идеальной фигуре, противовоспалительной диете и поиске достойного жилья. Возможно, это и есть самое главное – иметь людей, которые захотят прийти на твои похороны.
Она замечает Расмуса и Карину. Они сидят почти в самом последнем ряду. Карина плачет, и Расмус обнимает ее одной рукой за плечи. Минуло всего несколько недель с тех пор, как они расстались, а он уже выглядит словно совсем другой человек. Побрился. И, кажется, даже подстригся. И даже выглядит моложе. Или это потому, что он в костюме. Который хорошо на нем сидит.
Данте нигде не видно. Должно быть, он дома, заботится о своей беременной подруге. Паула тоже, кажется, не приехала. В животе у Хильды сворачивается комок разочарования. Она так надеялась поговорить с Паулой. Сделать ей предложение или, скорее, приглашение.
Она снова оборачивается к алтарю. Последний аккорд замирает в тишине, и вперед выходит Марианна. Она говорит о Пии. О том, как поздно они встретили друг друга. Две старые карги, говорит она со смехом. Две карги, которые полюбили друг друга как сестры и начали жить, пока все остальные были такими приличными и скучными. И они взялись за этот мир и принялись вместе исследовать его.
Хильда улыбается про себя. Взялись за этот мир.
На свой страх и риск.
* * *
Бутербродный торт – столь же неотъемлемая часть похорон, как и сам гроб, – раскладывают по тарелкам на пластиковых столиках с белыми скатертями. Хильда берет себе большой кусок и думает, что бутербродный торт немного похож на брикет для гриля: этот, возможно, и не самый вкусный, но тоже ничего. Потому что кто может устоять перед этим мягким, сливочным, солоноватым вкусом? Ростбиф, хрен, майонез, укроп, хлеб со срезанной корочкой… что здесь может не понравиться?
Внезапно Хильда чувствует чью-то руку на своем плече. Оборачивается и видит рядом с собой Карину. Тушь у нее потекла и под глазами у сестры Расмуса черные пятна, но она все равно широко улыбается.
– Привет, Хильда, – говорит она и заключает
