бы тяжело.
Не сложись звезды в такой прихотливый узор, Райсул не вернулся бы в Байхент. Не стал бы мучить сердце воспоминаниями. Город детства. Город радости. Город, где душу впервые затронули женские глаза – ах, где она, та девочка с подведенными сурьмой бровями, чьей женой стала, сколько детей выносила под сердцем?
Но ярче памяти о детских играх и первых поцелуях пылало воспоминание о триумфе, о победе, о выигранных состязаниях в день свадьбы младшего сына правителя.
На грифоньи игры сошлись сыновья знатных и богатых людей – тех, кто мог позволить себе летать на крылатом пламени. Пришли дворцовые охранники – эти не покупали грифонов, им вручал грифонят-подлетков правитель, они сами обучали их под седло. И пришел Райсул – не знатный и не такой уж богатый, но преисполненный гордости, задора и высоких надежд. Ему повиновался Ярый Мрак, грифон редкой черной масти, крепколапый, широкогрудый и ширококрылый, весь – жилы, злоба и азарт. Гордость отцовского грифоньего приюта, лучший из лучших.
А ведь когда-то отец хотел избавиться от маленького, бескрылого еще грифоненка, предсказывая, что тот не смирится с уздой и седлом и будет одного за другим убивать всадников. Но Райсул уговорил отца рискнуть – и не пожалел об этом. Да, Ярый Мрак не стал добрее. В городе приходилось надевать на него смиряющую двойную узду на клюв и «варежки» на передние лапы, чтобы помешать набрасываться на прохожих. Зато как этот свирепый зверь слушался Райсула! Как понимал каждое движение всадника! Как не щадил сил в гонках!
А какой удивительный трюк он показал на тех незабвенных играх! Уже после гонок, на которых первыми пришли клюв в клюв Ярый Мрак и могучий рыжий Дух Битвы, была объявлена новая потеха. Благородная Сайбиби, ставшая в этот день супругой сына правителя, кинула с балкона на опустевшую площадь свой парчовый колпак и звонко крикнула: «Пусть его принесет мне всадник!»
И загомонила толпа, которую перед этим стражники оттеснили с площади на улицы и в проулки. И начали всадники один за другим снижаться над площадью, стараясь свеситься с седла и подхватить высокий, жесткий головной убор. Это было трудно, ведь сажать грифона нельзя, а всадник переносит вес на одну сторону. Некоторые грифоны теряли равновесие, начинали барахтаться, роняли всадников наземь – и толпа хохотала над неудачниками.
Райсулу никогда не удавался этот трюк. Каждый раз пальцы промахивались мимо вещи, которую надо было подхватить, да и падать доводилось. Когда дошла до него очередь, он опустил грифона низко-низко над площадью, чуть склонился направо – и увидел, как Мрак, умница Мрак, вытянул передние лапы, на которых сегодня не было «варежек», и стиснул в когтях алый колпак. Райсул тут же выпрямился в седле, поднял грифона, очень медленно полетел над площадью. Оказавшись над балконом, он громко крикнул: «Отдай!» Это первая команда, которой обучают крохотных грифонят. Услышав ее, Ярый Мрак разжал когти и уронил измятый колпак к ногам восхищенной Сайбиби.
Правитель, подозвав к себе Райсула, похвалил его за прекрасно обученного грифона и изрек повеление: принять юношу в грифоний патруль. Благодарный Райсул пал ниц перед правителем. А в толпе стоял отец Райсула и плакал от счастья, не пряча лица, потому что такие слезы не позорят мужчину...
Райсул тряхнул головой – зачем отравлять себя ядом счастливых воспоминаний? – и огляделся. Вот и площадь Цапли. А вот и цапля – мраморное изваяние над водоемом.
Райсул усмехнулся, вспомнив разговор с капитаном за ужином. Бенц удивился тому, что его соратник собирается подстеречь Фантарину у водоема. Разве в Доме Зеркала нет своего колодца?
Почему – нет? Обязательно есть. Колодцы в каждом дворе. Хочешь – мойся, хочешь – одежду стирай. Но к ближнему водоему прислужницы все равно придут.
Райсул объяснил капитану, что на Вайя-Ах, откуда пришли предки халфатийцев, всегда жарко и мало воды. Поэтому источники там священны. Здесь, на земле, которую подарил своим приверженцам пророк Халфа, воды много. Но отношение к ней осталось прежним. Халфатийцы знают, что вода воде рознь, грязные водоемы плодят болезни. Когда роют новый колодец, зовут мудрых старцев, чтобы те решили, годится ли вода для питья – или только для стирки.
А самые лучшие источники, с самой чистой и вкусной водой, заключают в мраморные чаши и объявляют собственностью города... да что там – сам город строился вокруг таких чаш! И старухи из Дома Зеркала ни за что не станут пить колодезную воду. Обязательно пошлют служанок к источнику!..
Сейчас, ясным летним днем, водоем был особенно хорош. В воде плясали солнечные лучи и отражалась лукавая белая цапля, изваянная умелым каменотесом. Впрочем, птице не удалось бы как следует разглядеть себя в воде: отражение колыхалось, расплывалось, дробилось под падающей в каменную чашу струей.
У мраморной цапли скопилась небольшая очередь – девушки и женщины. Для развлечения они дразнили единственного затесавшегося среди них парня-слугу с кувшином: мол, с чего это хозяева велели ему заниматься женской работой? Или в доме нет ни одной женщины? Так не пора ли хозяину жениться? Пусть придет к источнику, вот тут сколько невест!
А вокруг, в тени домов, сидели на корточках мужчины, негромко переговаривались, без азарта бросали игральные кости или лениво вырезали что-то из дерева. Вроде бездельничали... а на самом деле поджидали в засаде, эти волки, подкарауливающие овечек!
Обычай не запрещал предложить женщине поднести до дома кувшин. Водоемы были лучшим местом для знакомства. Поэтому даже самые скромные девушки, идя за водой, причесывались и надевали хотя бы простенькие украшения.
И сейчас женщины и девушки не торопились домой, где их ждали скучные домашние заботы. Да, можно не ждать, пока придет черед подставить сосуд под струю, можно зачерпнуть прямо из мраморной чаши... но кто же так делает? Самая чистая вода – та, что падает сверху. А ожидание не было скучным: горожанки сплетничали, смеялись, часто и охотно брызгали друг на друга водой. Иногда у водоема вспыхивали целые водяные сражения – о, для забавы, конечно, для забавы! Не для того же, чтобы привлечь внимание этих глупых мужчин, которые таращат на них глаза!
Как любил когда-то Райсул эти встречи у источника, эту воду, взлетающую над женскими ладошками, этот смех, который сладко отзывается в душе... Он почти забыл об этом – леташ, парусный мастер, контрабандист. А теперь воспоминания перечеркнули всю жизнь за Хребтом Пророка. Смыли, словно пригоршней воды из источника...
Райсул присел у чьего-то крыльца и стал ждать. Да, он не знал в лицо никого из прислужниц Дома Зеркала
