веером, сказала Эцуко. – Мне пришлось дожидаться вас четыре дня.
– И зачем?
Хироюки держался настороженно. Но и женщина-лисица, несмотря на свою, во всех смыслах, открытость, тем не менее в любой момент была готова к действиям. Все из-за Ливия, которого Эцуко по-настоящему опасалась.
– Я здесь, чтобы предложить вам помощь, – улыбнулась кицуне и постучала пальцем по папке с бумагами, которая лежала рядом с Эцуко на большом пне.
– Почему?
– У вас проблема с агентами, разве нет? – кокетливо хихикнув, спросила Госпожа Белой Удачи.
– Я о другом.
Тогда Эцуко вздохнула. Ее улыбка стала меньше, но вместе с тем ушло и притворство.
– Потому что у нас одна цель.
Долгое время Хироюки смотрел на лисицу. Он не знал, можно ли ей верить, а Эцуко молчала, ожидая хоть чего-то. Тишину прервал Ливий, задав прямой вопрос:
– Это из-за охоты на ёкаев?
Хироюки качнул головой.
– Охоты на кицуне. Если с ёкаями люди долго мирились, то полуёкаев терпеть не могли. Потому что ёкаи – где-то там или скрываются. А полуёкаи, вроде кицуне – здесь, под боком. Да еще и куда слабее самих ёкаев.
Эцуко кивнула.
– Вы все отлично понимаете. Другого от самурая и ожидать не стоит.
В словах лисицы звучал укор. Его Хироюки и ожидал.
– Насколько знаю, у вас нет проблем с императорской властью. Кицуне не трогают. При прошлом Императоре вам жилось куда хуже.
«И действительно. С одной стороны, охота на ёкаев, а с другой – город, в котором свободно живут кицуне», – подумал Ливий.
Но ответ был прост, и его Волк уже слышал. Кицуне играют по правилам. А ёкаи – нет.
– Мы слишком необычны, – вновь улыбнулась Эцуко. – Когда-то я смогла стать союзницей Императора, но рано или поздно мы окажемся между шестерней империи. Император… изменился. Кицуне ощущают смещенный баланс сильнее, чем вы, люди. Это нужно прекратить. И если следующая власть не будет устраивать на нас гонения – меня все устроит.
«Эцуко хочет, чтобы Хироюки донес ее желание Сегуну. Возможно, она чувствует, что власть скоро сменится и спешит примазаться к новой стороне. Но почему? Будь я на ее месте, то ставил бы на Императора», – подумал Ливий, наблюдая за товарищем.
Хироюки не спешил соглашаться. Не доверяя Эцуко, он долго обдумывал предложение.
– А что думаете вы, Ли Волк?
Женщина-лисица смотрела прямо на Ливия. Почему-то Эцуко хотелось услышать его мнение, хоть лидером сопротивления и считался Хироюки.
– Первая наша встреча не задалась, – хмыкнул Ливий. – Доверять тебе нет никакого желания.
Ответ был ожидаемым. Эцуко лишь улыбнулась.
– Я все еще благодарна, что вы не лишили меня жизни. Получилось ужасно некрасиво с моей стороны. Для того, чтобы загладить вину, я поделюсь своим секретом. Надеюсь, он поможет нам прийти к согласию.
И когда Госпожа Белой Удачи закончила говорить, ее белоснежные уши и хвост окрасились в красный.
«Красный? Цвет, запрещенный в империи?», – удивился Ливий. Он не знал, что у кицуне бывает такой мех – он видел только рыжих женщин-лисиц и одну белую. А вот Хироюки, видимо, слыхал о таких кицуне.
– Ты из святотатцев…
– Так нас называли самураи. Враги Императора с рождения, да? Одна из них перед тобой, Хироюки Тайфу. И нет ни одного человека в Империи Красного Солнца, который знал бы о моем истинном цвете.
Эцуко раскрыла страшную тайну. Пусть Хироюки был вне закона, у него хватало способов, чтобы сдать лисицу. Госпожу Белой Удачи казнили бы на главной площади, не посмотрев на ее положение и связи. Красный цвет – цвет Императора. И если этот цвет носит полуёкай, подобное легко назвать не просто нарушением закона, а самым настоящим святотатством.
– Не иллюзия, – сказал Ливий. Хироюки кивнул.
– Допустим. Вы хотите присоединиться? – спросил самурай, возвращаясь к уважительному тону.
– Нет, не хочу. Просто предоставлю вам информацию, которой у вас почти нет, – ответила Эцуко, вновь показав на папку. – Мы замечали ваших агентов, и, если бы хотели, давно бы их всех переловили. Я находила интересные данные в архивах. Агентов было много, да? Больше двух тысяч?
«Ого?», – удивился Ливий и посмотрел на Хироюки. Самурай медленно кивнул.
– И сколько осталось?
Отвечать на такой вопрос ушлой лисице, торгующей информацией, было опасно. Но одна сторона вскрыла карты, поэтому и Хироюки решил сделать ответный ход.
– Семеро. Включая того, которого вы схватили.
«Семеро!», – ужаснулся Ливий.
Из двух тысяч осталось всего семь. Кто-то ушел из сопротивления, кто-то стал предателем, но Волк хорошо понимал – большинство схватили, пытали, а затем казнили. Ресурсы Бокэцу были на исходе. Приближался день восстания – все или ничего.
– Меня ждут мои ученицы. Воспользуетесь или нет моей информацией – решать только вам. И да, Хироюки Тайфу. Если вам понадобится помощь Белого Хвоста – дайте этот знак любой из моих учениц.
Своими тонкими пальцами Эцуко оставила на бумагах серебряную пластинку с изображением лисьего хвоста. Взяв веер, Госпожа Белой Удачи поклонилась и отправилась прочь. Ее мех из красного обратился в белый, будто никогда и не было краснохвостой Эцуко.
Но перед тем, как выйти с поляны и скрыться в бамбуковой роще, Госпожа Белой Удачи повернулась к Ливию и с улыбкой сказала:
– Именно вас и не хватало, Ли Волк. Наша империя стала слишком непоколебимой, а вы – именно та сила, что способна ее взбодрить. Поэтому я и решила помочь Бокэцу, ведь раньше они выглядели для меня всего лишь глупцами. Ах, да, совершенно забыла. Хироюки Тайфу, ваш агент будет отсыпаться на втором этаже постоялого двора «Нефритовый Лотос». Мы не причинили ему никакого вреда. Напротив, будьте уверены – ему понравилось.
Глава 19. Погостили и хватит
Как только Эцуко ушла, Хироюки схватил документы, быстро осмотрел их и сунул под одежду. Читать не было времени – самурай лишь хотел проверить, что на документах нет никаких чар.
– Уходим, – сказал Хироюки. Ливий кивнул и последовал за самураем.
Разговор с Эцуко открыл новую сторону происходящего. Хироюки знал, что ему нужно о многом рассказать. И когда они оказались в безопасном месте, самурай остановился.
– Лисица права. Раньше агентов было много, а сейчас их почти не осталось.
– Все настолько плохо?
– Проверки личности, казни, самурайские патрули – даже раньше было тяжело. А сейчас все это можно умножить на десять.
