пиджак быстро темнел. Ивейн держала мужа на руках. Хладно-Каменецки поднял руку, чтобы дотянуться до её лица, и Ариан увидел, как старик впервые улыбнулся.
Мерзкая улыбочка не сошла с лица маклера, даже когда они уже вышли из дома в ночь. Слегка моросило. В воздухе пахло сырыми камнями. В маленькой лужице отражался свет фонаря, пока в неё не наступил ботинок ван Торга. Он шёл за ними, направляя пленников к какому-то автомобилю-чудовищу, гигантскими размерами напоминающему танк. Ариан заметил, что ван Торг, подойдя, проверил в отражении тонированных стёкол, в порядке ли у него причёска.
– Прости, – сказал он Джес, отправив Юри с Арианом на заднее сиденье, – но с пистолетом вести машину как-то несподручно. Поэтому за руль сядешь ты. – Обходя машину и садясь на сиденье рядом с водительским, он всё время держал пистолет направленным на неё.
Машина была новой, хотя ничем новым в ней совершенно не пахло. Автомобиль выглядел так, будто только что сошёл с конвейера. Ничто не указывало на присутствие водителя, кроме подвески на зеркале в салоне, качнувшейся в сторону Джес, когда та садилась. Ведьма заметила её, и глаза у неё округлились. Всё ещё не веря, она протянула руку к подвеске.
– Руки на руль! – указав револьвером на рулевое колесо, потребовал ван Торг.
Джес подчинилась, но не могла отвести глаз от подвески.
– Тебе нравится это украшение? – ехидно поинтересовался ван Торг.
– Это мой медальон! – Взгляд Джес намертво прикипел к подвеске, словно она боялась, что та растворится в дымке. Она заморгала. Губы беззвучно зашевелились. На филигранной цепочке из мерцающего красноватым светом металла висел маленький, чуть больше голубиного яйца, медальон из того же материала. На приоткрытой крышке был выгравирован искусный узор. Джес нервно облизнула губы. Только пистолет ван Торга удерживал её от того, чтобы схватить подвеску. Ариан видел, как она борется с собой, как крепко её пальцы вцепились в руль.
Ван Торг, наслаждаясь ситуацией, усмехнулся:
– Милое дитя, возможно, когда-то он и был твоим. А теперь он мой. Но я могу понять, что он много для тебя значит. Он и правда бесценен, – ван Торг сиял как медный грош. Махнув револьвером, он дал знак трогаться с места, и Джес после некоторых поисков нашла ручник.
Машина беззвучно покатила по улице. По тротуарам небольшими группами, покачивая цветными бумажными фонариками, шли люди. Взрослые не спеша бродили от дома к дому с одетыми в маскарадные костюмы детьми, ничего не подозревая о разыгрывающейся прямо у них под носом драме.
Медальон упорно тянулся к Джес, словно она была магнитом. Казалось, он вот-вот сорвётся, чтобы оказаться у неё.
Ариан невольно вспомнил Хладно-Каменецки, лежащего на лестнице в крови. Да, он похитил тётю Лию и передал её этим монстрам. Но где-то в глубине души Ариан понимал, почему он так поступил: он хотел спасти жену и ради этого пожертвовал всем. Когда он лежал там, на лестнице, истекая кровью, Ариану даже почудилось мелькнувшее у него на лице облегчение. Не умрёт ли он теперь, пока они сидят в этой машине? Тогда его жена, с которой ему наконец-то удалось свидеться, разлучится с ним навсегда.
– Я тебя ещё так и не поблагодарил, – прервал его размышления ван Торг, и в первую секунду Ариан не сообразил, что тот обращается к Джес. – Без тебя, а в особенности без этой штуковины, – он кивнул в сторону медальона, указывающего на Джес, как стрелка компаса – на север, – дорогу в Аркен я бы не нашёл. Ты даже не догадываешься, как это удручает. Мы без конца пытались войти в Аркен. Каждый чёртов раз, въезжая в туман, мы оказывались ровно там, откуда выехали. – Он ткнул себе в грудь рукой со свежим маникюром. – Я даже пешком пробовал, представьте себе. Но всегда с одним и тем же результатом. Фирма уже практически отказалась от своих намерений. Но ты всё изменила, – он хищно улыбнулся. – Надо признать, ты почти ускользнула от нас той ночью. Но то, что после тебя осталось, оказалось даже лучше. Утром, когда я нашёл медальон, он зашевелился: он всё время хотел вернуться в Аркен. Тогда я последовал за ним, и он провёл меня сквозь туман. К тебе.
«Заклятие поиска!» – внезапно сообразила Джес, и у неё похолодела спина. Какие только заклятия она ни вплетала, чтобы медальон не потерялся, – и всё ей чудилось, что ни одно из них не действует! Но все они работали и привели монстров прямёхонько к ним. Нет, не заклятия, а она, ведьма второго года обучения, не ведавшая, что творит, исправила одну ошибку, совершив другую. Она, Джесмина Эспозито, привела монстров в Аркен, к самому порогу дома магестры. Она вложила в руку похитителя ключ от города.
У неё замерло сердце, как если бы под ней разверзлась грозящая её поглотить пропасть. От осознания, что ответственность за исчезновение магестры лежит на ней, девочке стало дурно. Ну как она могла быть такой дурой! Она ведь догадывалась, что письмо – это ловушка. А ещё это заклятие! Головой надо было думать! От слёз её удерживала только злость на себя. Взгляд в зеркало показал, что Юри всё понял: он смотрел на неё с сочувствием. Джес знала, что скажет тролль. Что это не её вина. Что это трагическая случайность. Но она знала и то, что он ошибается. Это её вина. Только её.
Она резко свернула, и Ариан, почувствовав, как что-то с размаху врезалось в спинку его сиденья, вцепился в ручку дверцы. Он помнил, как водит Джес, а теперь она ещё и в ярости.
Но ван Торгу это не мешало. Он вальяжно раскинулся на сиденье.
– Я даже выразить не могу, как рад, что ты выскользнула из рук фирмы. Для неё ты была бы всего лишь дополнительным ресурсом. В моём статусе это ничего бы не изменило. Я бы вечно торчал на средних позициях и зависел от фирмы. – Сочувствуя самому себе, он покачал головой и вздохнул. – Но ты всё изменила. – Глаза его восторженно вспыхнули, и он алчно облизнулся. – Теперь мои карьерные возможности безграничны. Я единственный, кто в состоянии найти дорогу в Аркен, и единственный, кто может снабжать фирму редкими ресурсами. Я обнаружил новый рынок, который открыт только для меня. И эта монополия катапультирует меня на самый верх.
– Фирма? Это вы о чём? – вполголоса спросил Ариан.
– О, уже скоро ты это выяснишь, очень, очень скоро, мой милый, – ван Торг скривился в пародии улыбки – в ней не было никакого
