– Будь разумнее, Нелли, – предупредил Афанасий. – К тебе вернулась энергия истоков. Такой обладали древние женщины-кудесницы. Видишь ли, у медных ведьм есть особенность – их сила угасает с каждым новым поколением. Владеть первоначальной силой может лишь та женщина, которую посвятили в тайну при помощи магических часов. Чувство вины, обида, печаль, непринятие себя подавили в тебе способности, дарованные предками. Я вернул то, что тебе принадлежит по праву.
– Почему я силюсь что-то вспомнить, но не могу?
– После ритуала мысли путаются, но это пройдет, – ответил старик. Однако, его слова не показались мне убедительными. Почему у девочки был лавандовый букет? В моих видениях не происходило ничего случайного.
– Марку лучше не знать о ритуале, – продолжил он и взглянул на меня, рассыпав искры лукавства. – Парень непременно вспылит, что его не поставили в известность, и твоя правда тоже вскроется. Ты же не хочешь, чтобы он узнал о покушении на него ведьм?
– Я не скажу. Мне можно идти?
Усталость свинцовой тяжестью разливалась по спине, в глазах рябило от изматывающей боли в пояснице. Сколько я пролежала без движения?
– Ступай отдыхать, – дед повернулся ко мне спиной и, не попрощавшись, закрыл за собой дверь.
От озера поднимался густой туман, застилая белой пеленой дорогу к дому. Я не видела ничего, брела по памяти, на волосах искрились блестящие шарики воды, и лицо стало мокрым, как от слез. На нашей улице туман расступился, замигали маяки желтых окон и фонарей. Я подошла к подъезду общежития, чтобы собрать в своей комнате вещи для переезда и увидела Женю. Он сделал шаг навстречу, а я, напротив, отступила.
– Ты где так долго ходишь? – нахмурился Женя. – Я уже замерз ждать.
Я растерялась. Все, чего мне хотелось в данную минуту, пройти мимо, проигнорировать его присутствие. Сердце не екнуло, я смотрела на него так, как смотрела бы на любого прохожего.
– Дела были, – ответила я, отыскивая в кармане ключи.
– А я вот решил зайти к тебе, думал, чаем угостишь, – он сладко потянулся, одарив меня фирменной приторной улыбкой. Сегодня мне она не понравилась, вызвала отторжение. За этой излишней приветливостью проглядывала неискренность, волчий оскал. Женя подошел ближе и коснулся моей руки кончиками пальцев. Я отстранилась от него, понимая, что невинные игры со мной – всего лишь способ манипуляции.
– Мы говорили с твоей матерью, она сказала…
– Знаю, – перебил меня Женя. – Ее вообще никто не просил вмешиваться и трепать языком, у меня свой план. Я хочу, чтоб ты послушала, что скажу.
– Мы можем пообщаться в другой раз? Тома просила помочь. Мне нужно идти.
– Ты жалеешь для меня десять минут? – насмешливо поинтересовался он, теребя шнурки от капюшона на спортивной куртке. – Всего десять минут твоего драгоценного времени.
– Я…
Не успев подобрать нужных слов, я обернулась на знакомый щелчок зажигалки. Марк стоял в шаге от нас и раскуривал сигарету, прожигая нас циничным взглядом.
– Домой пойдем? – спросил он у меня и почти вплотную подошел к Жене. Между ними шла молчаливая дуэль, которая могла в любой момент обернуться дракой. Я вышла из ступора.
– Марк, поможешь мне собрать вещи? – спросила я, желая разрядить обстановку.
– Лживая тварь, – бросил мне в спину Женя. – Верно про тебя мать сказала.
– Потерялся, щенок, – процедил Марк сквозь зубы. – Дома сопли дожуешь.
– А то что?
Я облокотилась на кирпичную стену и ждала разрешения ситуации. Между мужчинами нарастало напряжение. Но мое чутье подметило, что Женя пасует перед Марком, несмотря на значительное физическое превосходство перед ним.
– А то до дома сам не доберешься, – Марк сплюнул под ноги и с презрением покосился на соперника.
– Да пошел ты, – огрызнулся Женя и уточнил место, куда он должен прибыть. – Поговорить хочешь? Ну, давай поговорим.
– Не дорос еще разговоры со мной вести. Проваливай.
Марк оглянулся на меня, и наши глаза столкнулись в молчаливом диалоге:
«Оставь его, я не хочу, чтобы день закончился очередным разочарованием», – говорила я ему.
«Я же предупреждал, что убью, если он подойдет», – отвечал Марк.
«Если ты хоть немного уважаешь меня, то не станешь этого делать».
Марк разжал кулаки и направился в мою сторону.
– И что? Ты обделался от страха? – с наглой ухмылкой крикнул Женя ему в спину.
– Домой иди, я тебе сказал, к мамке.
Ухмылка исчезла с лица парня, даже в темноте я разглядела, как побагровели его щеки, задрожали от гнева губы, взгляд налился одним лишь смыслом – уничтожить обидчика. В несколько скачков он оказался подле Марка, оттеснив меня в сторону, и схватил его за воротник. Я не успела даже подумать о своей силе, которую, в крайнем случае, можно было бы и применить: Марк, к моему изумлению, извернулся и свалил соперника крепким ударом на землю.
– Ну! Что стоишь? Дверь открывай! – прикрикнул он на меня.
Дрожащими руками я набрала код и первой шагнула на лестничную площадку. Пахнуло сыростью подвала и табачным дымом. Лампочка светила не намного ярче луны, завернувшейся в черный бархат сентября. Так даже лучше. Мне был приятен этот сумрак. Когда мы зашли в комнату, я остановила руку Марка на выключателе, бросила ключи на тумбочку и с наслаждением рухнула на кровать.
– Все еще болит голова? – спросил он и, присев рядом, накрыл меня одеялом.
– Нет, не болит. Просто устала.
– Я чуть с ума не сошел, разыскивая тебя, – неожиданно признался Марк. – Думал, что ты все же решилась… Не пропадай так больше, ладно?
Я разглядывала потолок, лежа на спине. Пустота, словно опухоль, расползалась и расползалась внутри меня, пожирала все живое, заполняла собой всю душу, тушила искры огня, тлеющие на пожарище былого счастья. Было ли оно, счастье? Передо мной вставали серые тени, я не помнила лиц, события перемешивались между собой. Все, что было ранее, заслонило лицо девочки с букетом лаванды, одетой в мой клетчатый сарафан.
Марк обхватил голову руками и спросил:
– Так и будешь дуться на меня весь вечер?
– Я не обижаюсь. Просто думаю.
– О чем же?
– О том, как мы будем жить дальше, если наш план сработает.
– Зачем ты загадываешь так далеко? – уклонился он от ответа. – Ты забиваешь себе голову лишними страданиями.
– Мы не в сказке, чтобы не загадывать наперед. Это сейчас ты делаешь вид, что весь из себя порядочный, а на деле было как? Ты говоришь, что у тебя ко мне любовь. Да что тебе вообще известно о любви? Ты имеешь о ней такое же представление, как участковый фельдшер о чуме: никогда ей не болел и никого от нее не лечил!
– Жаль, что Артем мертв, – голос Марка дрогнул. – Он бы нашел с тобой больше понимания, чем я. Но, все же, твои обвинения несправедливы. Ты судишь меня по отношениям с Мариной. В твоем понимании я использовал ее как игрушку, чтобы впоследствии выкинуть. Я прав?
– Разве не так? – я села на постели, сложив ноги по-турецки, и с интересом взглянула в его сторону. – И причем тут Артем?
– Нет не так! – воскликнул Марк, схватив меня за плечи. Его лицо передо мной полыхнуло гневом. – Ты ошибаешься. Я бы никогда не сказал об этом, если бы она осталась жива. Потому что она
