–Что вы говорите, мистер Аллейн? – мирно откликнулся Фокс.
–Я буду вам очень обязан, если вы просто послушаете, пока я стану перебирать всеразрозненные обрывки сведений, имеющихся у нас насчет этого гнусного толстяка,и посмотрите, не складывается ли из них определенная картинка.
–С удовольствием, – сказал Фокс.
Покаони шли по пустынным Каприкорнам к своей машине, Фокс с тихим одобрением слушалАллейна. Уже усаживаясь в машину, Аллейн сказал:
–Вот что у нас имеется, братец Фокс. Теперь вопрос. Что отсюда в общем и целомследует?
Фокспровел широкой ладонью по своим коротким усам и затем оглядел ее, словнонадеясь обнаружить на ней ответ.
–По-моему, – сказал он, – я понял, куда вы клоните.
–Клоню я вот куда, – отозвался Аллейн, – если говорить попросту, то этот...
II
УгрозуАллейна разбудить Громобоя ни свет ни заря не следовало воспринимать буквально.На самом-то деле это его ни свет ни заря разбудил мистер Гибсон, желавшийузнать, действительно ли Президент собирается приехать к Трой в половине десятого,чтобы позировать для портрета? Аллейн подтвердил это, в ответ из трубки полилисьшумные вздохи. Аллейн, наверное, уже видел утренние газеты? – спросил Гибсон, икогда Аллейн ответил отрицательно, сообщил ему, что в каждой имеется на первойстранице по три колонки текста с фотографиями, и все насчет вчерашнего посещенияГромобоем их дома. Скучным голосом Гибсон принялся зачитывать наиболееоскорбительные журналистские домыслы. “Пикантное положение?”. “Знаменитая женакрасавца-супера и африканский диктатор”. Аллейн взмолился, чтобы Гибсон перестал,и тот перестал, заметив лишь, что с учетом всех обстоятельств он никак невозьмет в толк, почему Аллейн не послал Президента с его просьбой о портретекуда подальше.
Аллейнуне хотелось объяснять ему, что помешать Трой написать этот портрет, означало бысовершить уголовное преступление. Поэтому он перевел разговор на случай с Санскритоми услышал, что Гибсону о нем уже доложили.
–Похоже, – забубнил Гибсон, – дело идет к развязке.
–Перекрести пальцы. Я попробую получить ордер на обыск. На основе косвенныхсвидетельств.
–Начальство любит, когда у него просят ордер. Активный, значит, работник.Кстати, тело устранили.
–Что?
–Ну, покойника. Перед самым рассветом. Все было проделано очень тихо. Заднийвход. Неприметный грузовичок. Специальный самолет. Тихо-мирно. Одной заботойменьше, – закончил мистер Гибсон.
–Возможно, тебе стоит поставить людей в аэропорту, Фред. Пусть последят зарейсами на Нгомбвану.
–Да хоть сейчас. Только свистни, – зловещим голосом произнес мистер Гибсон.
–Считай, что уже свистнул. Будем поддерживать связь, – сказал Аллейн и обаповесили трубки.
Тройбыла в студии, готовила фон для своего натурщика. Аллейн сказал ей, чтовчерашние меры предосторожности будут повторены и сегодня, и что сам он постараетсявернуться еще до появления Громобоя.
–Вот и хорошо, – сказала она. – Только сядь там же, где сидел вчера, ладно,Рори? Когда он глядит на тебя, он становится просто великолепен.
–Ну и нахалка же ты. Знаешь ли ты, что все, кроме тебя, считают меня полоумнымиз-за того, что я разрешаю тебе продолжать эти сеансы?
–Конечно, но ведь ты – это ты, правда? – ты же понимаешь, как все обстоит на самомделе. И честно говоря... он у меня получается – получается, так? Не нужно ничегоговорить, но... я права?
–Получается, – ответил Аллейн. – Как ни странно это звучит, я даже побаиваюсьсмотреть в твою сторону. Кажется, будто он сам стекает с твоей кисти.
Онапоцеловала его.
–Я так тебе благодарна, – сказала она. – Да ты и сам знаешь – ведь знаешь?
Аллейнприехал в Ярд в приятном расположении духе, даром, что его переполняли дурныепредчувствия. Здесь его поджидала записка от мистера Уипплстоуна, содержавшаяпросьбу позвонить как можно скорее. Он позвонил, и мистер Уипплстоун сразу взялтрубку.
–Я подумал, вам следует знать об этом, – начал он уже привычной фразой. У негопотекла труба, торопливо стал рассказывать мистер Уипплстоун, и он в десять минутдесятого отправился к своим квартирным агентам, господам Эйблу и Вертью, хотел,чтобы они порекомендовали ему водопроводчика. Там уже находился Санскрит,погруженный в беседу с молодым человеком, тем, у которого прерафаэлитская прическа.Увидев мистера Уипплстоуна, Санскрит замолк на полуслове, а затем произнессвоим контр-тенором, что он-де во всем полагается на них и надеется, что онипостараются устроить все наилучшим образом.
Молодойчеловек, рассказывал дальше мистер Уипплстоун, сказал, что никаких сложностейне предвидится, поскольку жилье на Каприкорнах пользуется большим спросом.Санскрит проблеял нечто невнятное и с большой поспешностью удалился.
–Я спросил, как бы между прочим, – сказал мистер Уипплстоун, – не сдается ли,часом, помещение вместе с гончарной. Сказал, будто у меня есть друзья, которыеищут квартиру. Помощница молодого человека, да и сам он тоже, как-то странно замялись.Дама принялась объяснять, что официально это место пока не освобождено, а еслии освободится, то скорее поступит в продажу, чем будет сдаваться. Теперешнийжилец, сказала она, пока не хочет, чтобы об этом стало известно. Меня это, каквы можете вообразить, заинтриговало. Оттуда я прямиком отправился наКаприкорн-Мьюс и дошел до гончарни. На дверях висела табличка: “Закрыто наинвентаризацию”. Окна были задернуты довольно ветхими шторами, которые, правда,сходились не до конца. Я заглянул вовнутрь. Света там почти не было, но у меняосталось впечатление, что какая-то крупная фигура бродит внутри междуупаковочных ящиков.
–О Господи, так вот взяли и заглянули?
–Да. А по дороге домой зашел в “Неаполь”, купить немного паштета. Пока я егопокупал, появились Кокбурн-Монфоры. Он был, по-моему, пьян не то что в стельку,а уже в обе, но на ногах держался по-обыкновению твердо. На нее же и смотретьбыло страшно.
МистерУипплстоун примолк и молчал так долго, что Аллейн спросил:
–Вы еще не ушли, Сэм?
–Нет, – сказал мистер Уипплстоун, – еще не ушел. Честно говоря, я пытаюсьпредставить, что вы подумаете о следующем моем ходе. Успокойся, Люси. Вообще-тоя – человек не порывистый. Далеко не порывистый.
–Я бы сказал, очень далеко.
–Хотя в последнее время... Как бы там ни было, в данном случае я позволил себеувлечься минутным порывом. Я, разумеется, поздоровался с ними, а затем, словнобы мельком, ну, вы понимаете, сказал, принимая из рук миссис Пирелли паштет:“Вы, кажется, вот-вот останетесь без соседей, миссис Пирелли?” Она взамешательстве уставилась на меня, а я продолжал: “Ну, как же. Те двое изгончарни. Я слышал, они съезжают и чуть ли не сегодня.” Что, конечно, не былочистой правдой.
