рядом с ней — Данте Алигьери читал ясно и чисто.
«В том месте книги памяти моей, до которого лишь немногое можно было бы прочесть, стоит заглавие, которое гласит: Incipit vita nova. Под этим заглавием я нахожу слова, которые намереваюсь передать в этой книжице, если и не все, то, по крайней мере, смысл их. Девять раз уже, после моего рождения, обернулось небо света почти до исходного места, как бы в собственном своём вращении, когда моим очам явилась впервые преславная госпожа моей души, которую называли Беатриче многие, не знавшие, что так и должно звать её…»
Повеял горячий ветер и зашелестел страницами.
— Это же ясно, Иван Ильич. Конечно же, каждое здание строится с определённым смыслом.
Я видел, как на руинах башни разговаривали двое приятных людей зрелых лет: один, одетый попроще, а другой — довольно изящно, по московской моде, в добротном камзоле, в коротких штанах-кюлотах и белых чулках. Объясняя, он сделал широкий жест в сторону Брусенского монастыря; из-за алых зубцов Ивановских ворот сверкнули венцы храмов.
— Что же говорить о строениях духовных? — продолжал архитектор. — Тем более о древней обители! Каждое здание суть образ, гиероглиф, он может быть божественным или демоническим, смотря по тому, кто, где и зачем строит. Несколько симболов, соединённых мистической связью — и вот вы, мой друг, уже в ином мире.
В изумлении увидел я тут, как ожила внезапно каменная ограда, поднялись золотые венцы храмов, и вокруг них закружились белые, ослепительно сверкающие, звёзды, закручивая воронку иного мира.
Прошёл Джан Баттиста Вольпе, хитро мне подмигнув, в отдалении споро трудились каменщики, выкладывая стену под взором строгого, чудно́ одетого итальянца.
Повеял горячий ветер, и сквозь зыбкий воздух навалилась на меня выжженная солнцем равнина.
Прошло какое-то время, с полчаса или около того. Троянцы успели укрыться в Акрополе, одним из последних промчался Агенор.
— Я его провёл! — захохотал он. — Все наши успели?
— Да.
— Скорее в Город! Не оставайся здесь.
Но Гектор остался.
Гектор остался и подал знак, чтобы закрывали ворота, хотя и слышал, как с Башни отец призывал его отступать. Но Поле не отпускало его: долина, усыпанная телами бойцов, сражённых по его вине, речка, осквернённая трупами и стыд за собственное безумие, за то, что вчера он остался глух к совету Полидама́са, ослеплённый безумной наглостью. И ещё нечто удержало его.
К Илиону приближался отряд ахейцев, и во главе его шёл в новых сияющих доспехах вождь, которого ни с кем не спутаешь. А самое главное — что Ахилл дал знак своим воинам задержаться. И он шёл впереди, значительно впереди, с каждым шагом отдаляясь от неподвижной стены щитов. Он как бы вызывал, и Гектор понял, что вызов брошен ему.
И напрасно Приам звал сына со старой каменной кремлёвской стены; Гектор почувствовал приближение своего часа. Отступать было нельзя; это значило бы перестать быть самим собою. Уж лучше смерть, чем постоянное ощущение собственного греха и презрение соратников. И Приамид обернулся и снова махнул стражникам:
— Закрывайте ворота, — и пошёл навстречу ахейцу, встряхивая оружие, пробуя тяжесть копья и трофейного щита.
Противник быстро приближался, почти бежал. И Гектор, чувствуя силу врага, устремился прочь, изредка оглядываясь. Он рассчитывал измотать Ахилла, сбить ему дыхание. Начался долгий изматывающий бег, страшный гоплитодром.
План, кажется, оправдывался.
Ахилл раздражался, впадал в ярость, бесился с досады, что не может поймать беглеца, кричал ему вслед проклятия и ругательства, а Гектор, молча посмеиваясь, бежал и бежал, выравнивая дыхание и сберегая силы. Доспех был тяжёл, но троянец, воспитанный долгими часами тренировочного гоплитодрома, летел без устали.
Так они обогнули стену, описав круг около троянского кремля, и Гектор старался по возможности держаться в тени стен, в то время как Пелид вынужден был оставаться на жарком солнце поодаль, опасаясь дротика или стрелы искусных илионских метальщиков.
Гектор пробежал ещё немного. Они приближались к Источнику. Выложенный большими плитами, он был когда-то людным: троянки мыли здесь бельё. Сегодня победитель вымоет в нём руки, замаранные пылью и кровью врага.
Троянец остановился и спокойным ровным шагом пошёл в наступление. Ахилл опешил и даже подался немного назад, он понял, что Гектор не просто убегал в страхе, а отступал с какой-то коварной целью.
Прикрываясь огромными щитами, противники сходились, и солнце играло в их латах, сверкая, расплескиваясь огненными снопами. На щитах светились золотые и серебряные фигурки, но нельзя было издалека разобрать, что изображено: слишком тонкая была работа, слишком быстро двигались воины, так что украшения только струились световыми вереницами. Маски шлемов были опущены, и сквозь прорези тускло горели в них яростные глаза. Страшные гребни развивались над шлемами — у Гектора — тёмные, у Ахилла — золотые. Бронза покрывала всё тело троянца, казалось, что движется живая бронзовая статуя.
У Пелида, кроме панциря, — только поножи из мягкого олова закрывали голени от колена, и на одной из них виднелась свежая отмета от удара копьём.
— Слушай, Ахилл! — прогремел глухой из-под бронзовой маски голос. — Сегодня один из нас останется на этой земле. Давай же поклянёмся, что победитель даст возможность друзьям погибшего с честью предать погребению прах убитого.
— Ни в чём я не буду клясться, Гектор! Может и мне суждено быть сегодня поруганным, но, скорее всего — это твоя участь. Поэтому вспомни сейчас всё своё воинское искусство, ибо я хочу отомстить, и — видят Боги! — отомщу за Патрокла и за множество наших мужей, повергнутых тобою.
— Ты озверевший безумец! Кому ты противостал? Богам?
Но Ахилл не дал договорить врагу. Ужасное копьё излетело из руки его. Сотни жизней были оборваны им. Однако сегодня ему не суждено было напиться вражьей крови. Гектор видел полёт — и пригнулся. Копьё даже не задело его и, просвистев, крепко и гулко вонзилось в землю меж двумя валунами.
Теперь метнул Гектор — и не промахнулся. Его короткий и сильный бросок нелегко было заметить: мелькнуло длинное древко — и жало звонко врезалось прямо в середину щита. Но крепок щит оказался: копьё отлетело, не пробив бронзу даже самую малость.
Тогда Гектор, отступив, начал вытаскивать копьё врага из земли, но наконечник зашёл слишком прочно, стиснутый двумя валунами. Меж тем Ахилл уже успел подобрать копьё. Медлить было нельзя; Гектор побежал вперёд, на ходу выхватывая меч из ножен.
Ахилл снова поднял древко и чуть задержался; трудно было бросать — казалось, всё тело врага прикрывала прочная бронза. Но наконец Пелид метнул. Спеша к рукопашному бою, Гектор слегка отвёл щит. Обнажилась часть шеи у панциря. И сюда-то стремительное копьё поразило
