Киваю. Парень отрицательно качает головой. Его взгляд натыкается на вилку. Он поднимает ее.
– Герой…
Он хранит секреты от меня. Я это чувствую. Не мне судить, но если буду знать его правду, то смогу помочь. А если парень узнает мою, то не сможет вернуться к прежней жизни. Кей украла у меня мой мир. Я не стану поступать с ним так же.
– Скажи мне, что с тобой, – тихо прошу я.
Его честность одерживает верх.
– Я слышу голоса.
Кровь застывает в жилах при воспоминании голоса Кей!
«Найди меня».
– Что они говорят? – отваживаюсь на новый вопрос.
– Останови ее, – он судорожно сглатывает. – И в снах я… вижу лицо.
Его пальцы двигаются так, как будто хотят вылепить это лицо из глины. Глины у нас нет. Протягиваю лучшее, что есть под рукой – нож для масла.
Герой колеблется.
– Испорчу стол.
– К черту его!
Он вонзает острие ножа в деревянную поверхность. Появляется изображение лица мужчины. Мне нравятся угловатые черты. Но эти слишком угловатые, похожие на скелет. Простота рисунка вызывает подозрение. Еще одна тревожащая вещь? Насколько хорош его грубый рисунок? Программа парня – источник многих талантов. Для чего он был создан? Останови ее. Слишком ли самонадеянно думать, что «ее» – это я? Зачем кому-то меня останавливать?
Снова перевожу взгляд на стол. Наверное, Герой смущен своим умением рисовать, потому что молчит. Мы смотрим на лицо вместе.
Я не выдерживаю первой:
– Кто это?
Герой опускает нож.
– Не знаю.
– Тогда как ты нарисовал?
– Не знаю.
– То есть ты не помнишь кого-то похожего? Может, из прошлого?
Фальшивого прошлого, но, возможно, там скрыты ответы.
– Нет. Си…
Парень раскачивается на стуле.
– Что, если у меня нет прошлого? Что, если? – повторяет он, чувствуя мое сопротивление. Его лицо бледнеет. – Просто подумай сама. Что, если у меня никогда не было имени?
«Это невозможно, – так бы я ответила раньше. – У каждого есть имя».
Теперь понимаю: я многое воспринимала как должное. Однако, казалось бы, простые, доступные для всех вещи – имя и прошлое – нам не гарантированы. Если они нам даются, на то есть причина.
Кей контролировала меня через воспоминания. Они поддерживали меня, когда я думала, что все кончено. Они напоминали мне, кем я была. Кто я сейчас. И кем могу стать. Я – машина, они – топливо. Они заставляют «найти Кей». Если мой уровень счастья не позволит выполнить команду, мои воспоминания будут держать в вечных заложниках идеи о потерянной сестре.
Возможно, то, что должен выполнить Герой, не требует воспоминаний. Или его разработчик не стал заморачиваться функцией безопасности.
Гнев закипает в груди при мысли: то, кем мы являемся, определяет то, как другие намерены использовать нас.
Несправедливо.
Особенно когда Герой с ужасом в голосе говорит:
– Я спрашивал себя все время. Если бы не твой вопрос, я бы даже не понял, что у меня нет имени. Иногда… Не могу вспомнить, как раньше вел себя и разговаривал.
Нет воспоминаний… Нет личности. Я помню, как Герой в день нашей первой встречи менялся: нервный – скептически настроенный – мрачный.
Его внимательность – постоянная черта. Но все остальное, как я теперь вижу, не было стабильным.
Парень сильнее раскачивается на стуле.
– Прости, – выдает он.
– Что вдруг?
Его извинения злят. Мы не виноваты. Мы созданы с недостатками.
– Иногда… – продолжает он, – я думаю обо всем этом с твоей точки зрения. Три года на острове. В одиночестве. Ты, должно быть, была так счастлива в тот день, когда я появился на берегу, – парень печально улыбается. – А оказалось, мне нечего предложить. Ни целей, ни прошлого.
– Герой…
– Трудно жить для себя, если себя не знаешь. Но я знаю тебя. Ты была рядом в тот момент, когда я проснулся. С целью и сильная. Ты заставила меня хотеть жить для тебя. И для тебя я хочу…
Он отводит глаза в сторону, как будто мой взгляд причиняет ему боль.
– …хотел бы быть всем, на что ты надеялась, и даже больше.
Мой гнев леденеет.
«Я не сильная. Ты думаешь, что у меня есть собственные цели? Собственное прошлое? Ну, извини, что вынуждена снять с тебя розовые очки. Только все вранье. Я лгала тебе. О чем сожалею».
Лед тает. И мне становится… жаль. Меня. Нас. Мы заслуживаем радость. Мы заслуживаем жить без чувства вины за то, что подвели кого-то. Да, жить без чувства вины. И точка!
Я встаю, проскальзываю мимо стола, опускаюсь к нему на колени. Его стул резко встает на все четыре ножки. Обхватываю шею парня руками, так что он теперь смотрит только на меня, и шепчу:
– Я никогда ни на кого не надеялась. Ни разу за эти три года. Джоули! Я даже не понимала, насколько была одинока, пока не появился ты, – прижимаюсь к его лбу. Может, между нами и существует ложь, но сейчас здесь лишь обжигающая правда. – Я хочу только тебя, а «не все и даже больше».
Снаружи раздаются раскаты грома. Жду его реакции. Непослушные локоны закрывают мне глаза. Герой медленно поднимает руку и убирает их. Касание его ладони к моей щеке рождает воспоминания о других парнях, убирающих волосы с моего лица.
Но я не Силия, а Герой – не другой юноша.
Его пальцы осторожны и уверенны. Они пробегают вниз по моей спине и останавливаются на талии. Герой притягивает меня к себе, обнимает. Наши губы сливаются в поцелуе. Я тихонько двигаюсь, намеренно дразня. Его затылок под моей ладонью нагревается, но он не прерывает наш поцелуй. Зацепив ногу за спинку стула для устойчивости, придвигаюсь ближе. Расстояние между нами уменьшается, когда мы оба избавляемся от свитеров и обнажаем истинные формы.
– Подожди.
Он отклоняется, нарушая наше единство.
– Чего ждать?
Мои пальцы развязывают его штаны-карго. Он останавливает меня.
– Танец под звездами.
Убираю его руку.
– Клише.
– Полуночная прогулка по побережью.
– Слащаво.
Он ловит мое запястье.
– Мое имя слащавое.
– Ты уверен?
Нашептываю ему на ухо слова, которые приходят на ум. «Слащавый» среди них нет.
Довольная, откидываюсь назад и вижу его ярко-розовые щеки и взгляд, сверкающий от возбуждения.
