— Мистер Кэсби, сэр, — ответил Плорниш. —Кэсби его фамилия, а еще есть Панкс, тот собирает квартирную плату. Да, —прибавил мистер Плорниш в задумчивости, которая, казалось, ни из чего непроистекала и ни к чему не вела, — так вот оно и обстоит, хотите верьте, хотитенет, ваша воля.
— А? — тоже в задумчивости отозвался Кленнэм.— Мистер Кэсби, вы сказали? Старый знакомый, очень старый знакомый.
Мистер Плорниш, видимо, не зная, какое мнениевысказать по этому поводу, не высказал никакого. Собственно говоря, у него небыло ни малейших причин интересоваться упомянутым обстоятельством, а потомуАртур Кленнэм перешел к изложению цели своего прихода. Дело было в том, что онрешил прибегнуть к посредничеству Плорниша, чтобы освободить из тюрьмы Типа, повозможности не задев его чувства самостоятельности и независимости — еслипредположить, что хотя бы остатки такого чувства у него имеются, что, впрочем,было весьма сомнительно. Плорниш, которому подробности дела были известны отсамого ответчика, объяснил Артуру, что истцом является один маклак,промышляющий перекупкою лошадей, и что если рассчитаться с ним по десятьшиллингов за фунт, то это будет «вполне по-божески», а давать больше — всеравно что бросать деньгина ветер. Не теряя времени, доверитель и доверенный тутже отправились на Хай-Холборн, где в одной конюшне продавался по случаювеликолепнейший серый мерин; цена ему была самое меньшее семьдесят пять гиней(не считая стоимости спиртного, которое ему подливали в пойло для приданиялихого вида), а уступали его всего за двадцать фунтов, только потому, что наднях он едва не сбросил с седла супругу капитана Барбери из Челтнема, и теперьэта дама, не желая признать себя плохой наездницей, нарочно решила продать егоза бесценок — просто с досады. Оставив своего доверителя на улице, Плорниш одинвошел в конюшню и застал там джентльмена в узких серо-бурых панталонах и сильнопотертой шляпе, с голубым платком на шее и тоненькой тросточкой в руках. Этооказался капитан Марун из Глостершира, ближайший друг капитана Барбери; онзабрел в конюшню совершенно случайно, но готов был из лучших побужденийсообщать вышеупомянутые подробности о великолепном сером мерине всякомуистинному ценителю лошадей, который явится по объявлению, спеша воспользоватьсястоль редкой удачей. Он и был кредитором Типа, но тут же объявил, что мистеруПлорнишу надлежит обратиться к его поверенному, и что с мистером Плорнишем онразговаривать не станет, к что даже смотреть на мистера Плорниша не желает —вот если бы тот, в доказательство серьезности своих намерений, вручил емунемедленно билет в двадцать фунтов, тогда другое дело, можно бы и поговорить.Мистер Плорниш тут же отправился довести этот намек до сведения Кленнэма, ивручение требуемых верительных грамот состоялось. После чего капитан Марунсказал: «Ну, а как с остальными двадцатью? Хотите, я вам дам месяц сроку?»Когда это было отклонено, капитан Марун сказал: «Ну тогда сделаем так: на тедвадцать вы мне дадите вексель сроком на четыре месяца с переводом накакой-нибудь банк». Когда и это было отклонено, капитан Марун сказал: «Ну тогдавот вам мое последнее слово: давайте еще десять фунтов наличными, и мы врасчете». Когда и это было отклонено, капитан Марун сказал: «Ну тогда знаетечто: ваш приятель меня здорово нагрел, но чтоб уж покончить с этим делом,давайте пять фунтов и бутылку вина, и я его освобожу. Согласны, так по рукам, ане согласны — скатертью дорога». А когда и это тоже было отклонено, капитанМарун сказал: «Ну ладно, идет!» И выдал расписку в том, что претензий кдолжнику больше не имеется.
— Мистер Плорниш, — сказал Артур, — я васочень прошу сохранить в тайне мою причастность к этому делу. Если вы возьметена себя труд сообщить молодому человеку, что вам удалось достигнуть соглашенияс его кредитором по поручению лица, пожелавшего остаться неизвестным, вы этимокажете услугу не только мне, но и самому Типу и его сестре.
— Последнего довода вполне достаточно, сэр, —сказал Плорниш. — Все будет исполнено в точности.
— Можете сказать, что долг уплатил друг. Друг,который надеется, что он употребит во благо возвращенную ему свободу, хотя быради сестры.
— Все будет исполнено в точности, сэр.
— А если вы, зная лучше меня обстоятельстваэтой семьи, стали бы без стеснения обращаться ко мне во всех случаях, когда, повашему мнению, я могу быть полезен Крошке Доррит, не опасаясь задеть еечувства, я был бы вам чрезвычайно обязан.
— Что вы, сэр, помилуйте, — возразил Плорниш,— да я и сам… да мне и самому… — Не видя возможности благополучно завершитьначатую фразу, мистер Плорниш счел за лучшее отказаться от дальнейших попыток.Кленнэм вручил ему свою карточку и некоторое денежное вознаграждение.
