Против последнего слова Джейн хотелось взбунтоваться. Ей хотелось швырнуть его в Эй’Брая. Но она не могла. У нее не было на это сил. Она уже не могла держаться на поверхности. Она чувствовала, как нежные волокна гладят ее лицо, словно кончики пальцев возлюбленного. Что-то тихонечко шепча, они проникали в ее ноздри и в рот. И она не могла не впустить их.
Она чувствовала, как замедляются частота ее дыхания и пульс.
Последняя ее сознательная мысль была об Алане. Не ранен ли он? В безопасности ли? Эй’Брай пообещал, что будет так.
Но если так не будет… как только она выберется из этой… что бы это ни было… уж тогда он очень дорого заплатит.
Джейн погрузилась в гель с головой.
18
Она словно бы попала в материнскую утробу. Тишина. Ни один звук не тревожил ее плавучего сна. Она то погружалась в сумерки, то выныривала из них, на краткие мгновения ясности открывала глаза и вглядывалась в сумрак сквозь светящийся блеск геля. И этих кратких мгновений было достаточно, чтобы убедиться в том, что она здесь, что она цела и что ее каким-то образом ремонтируют, а потом на нее снова наваливался сон, и во сне она бродила по неведомым землям, прикасалась к чужим звездам из десятков воспоминаний, взятых из сознаний тех существ, к которым прикасался разум Эй’Брая.
Теперь неподвижной осталась только сломанная нога. Остальные конечности плавали внутри ослабленной матрицы из паутинных волокон, поддерживавшей Джейн. Крошечные механизмы, обитатели ванны, по-прежнему суетились около нее, словно деловитые насекомые. Джейн лежала в тишине и неподвижности и чувствовала – на каком-то непостижимом уровне, – как волокна проникают в ее кожу, прошивают кровеносные сосуды, наполняют ее тело различными медикаментами, от действия которых Джейн то хотелось пошевелиться, то, наоборот, возвратиться в тихие уголки сознания Эй’Брая.
Ее руки стали слабыми и вялыми. Джейн рассеянно водила ими вдоль тела. Онемение тела вызывало у нее беспокойство. С большим изумлением она обнаружила, что вся ее одежда испарилась, чтобы волокна получили больший доступ к ее телу.
Всякий раз, стоило ей очнуться, она ощущала присутствие Эй’Брая, но он с ней не общался. Он был слишком сильно занят всеми насущными потребностями корабля и позволял себе отдохнуть лишь на краткие мгновения. Он был для Джейн бережным напоминанием о жизни в полузабытьи.
Ей приснился Алан… страстные поцелуи… глаза с отяжелевшими веками и лихорадочно-горячая кожа… запах мускуса и привкус соли… переплетения рук и ног… дрожь и боль… она раскрылась для него… ее руки скользят по его широкой спине… она обхватывает его ногами… тяжело дышит… обнимает его крепче…
Она очнулась и обнаружила, что ее бедра трутся о крепежные волокна, а пальцы пытаются избавиться от пут.
У нее закружилась голова.
Ее тело напряглось от ожидания, замерло в критической точке. Достаточно было легчайшего прикосновения – и она уплывала на волнах блаженства. Блаженство умножалось стократно в ее сонном, затуманенном сознании, ее тело выгнулось, дрогнуло…
И она закашлялась.
Опомнившись после шока, она стала пытаться сделать вдох, но воздуха не было. Сердце было готово взорваться у нее в груди. Пятки судорожно забарабанили по дну ванны. Она захлебывалась, пыталась откашляться, пыталась наполнить легкие несуществующим воздухом, металась в волокнистых путах.
Однако за несколько секунд устройство все исправило и наполнило альвеолы легких количеством кислорода, соответствующим частоте ее сердцебиения. Но Джейн не желала больше терпеть.
Она начала метаться и биться головой, руками, ногами о края ванны в слепой ярости, отчаянно пытаясь выбраться на поверхность.
Эй’Брай поспешно пришел в ее сознание, чтобы ее успокоить. Он пытался заверить ее в том, что ждать осталось недолго.
Ей было все равно. Она стала отталкивать от себя Эй’Брая. Она ждала слишком долго. Ей нужно было увидеть товарищей, убедиться в том, что с ними все хорошо.
Джейн почувствовала, как в кровеносные сосуды хлынуло прохладное успокоительное лекарство. Она вцепилась пальцами в волокнистые ленты, попыталась растянуть их и освободиться. Но даже несмотря на подкачку порции воздуха в легкие и действие адреналина, она не могла противостоять притоку лекарств и не сумела высвободиться из паутины лент, державших ее внутри ванны.
Постепенно ее движения замедлились, как и ритм сердцебиения. Мышцы расслабились, обмякли, волокна перестали врезаться в руки и ноги. Вскоре Джейн почувствовала, как тонкие волоконца вновь приступили к едва ощутимым процедурам. Горло Джейн сжалось от рыданий, которым не суждено было прозвучать. Слезы отчаяния подступили к глазам. Джейн закрыла их и уплыла в сон.
Джейн открыла глаза в полумраке. Яркий свет погас. Она заморгала. Ресницы и веки больше не тянуло вниз, на глазные яблоки ничто не давило. Она резко вдохнула и выдохнула с изумленным смехом. Она уже не находилась в гелевой ванне. Как же это произошло?
