Звонит, звонит. Этот звук раздирает меня на части. Я не подойду, нет. Я слишком горда.
Он звонит снова. Он не добьется своего, я не сдамся. Мой крик все заглушает.
— Заткнись, проклятый!
Сосед снизу колотит в потолок. Вскакиваю с кровати и начинаю прыгать, вверх-вниз, вверх-вниз.
— Заткнись, проклятый!
Телефон замолкает. Тишина.
Я сдираю трубку с телефона, но там лишь мертвый гудок. Все кончено. Я стою и стою, и слушаю этот гудок. Не могу двинуться с места. Если я шевельнусь, если положу трубку, значит, он сдался. И это все.
Колотят в дверь. Я бегу к двери, бегу так быстро, как не бегала никогда в жизни, распахиваю ее. Трой хватает меня, его руки стискивают меня так, что я задыхаюсь. Он пришел, он здесь, все хорошо. И пусть он ее трахал, плевать, главное, что он здесь.
Я смотрю, как он спит, вдыхаю его запах — наш запах.
Вся эта ночь, от начала до конца, лучше, чем первый раз, лучше, чем в Кембрии, лучше, чем когда-либо. В этот раз он дал мне что-то еще, какой-то кусочек себя, который раньше всегда утаивал. А я — я пыталась буквально поглотить его целиком, втянуть в себя, чтобы он никогда больше не смог освободиться.
Он сказал мне, что просто спятил. Без меня он жить не может. Он с ума сойдет, если потеряет меня.
И вот я смотрю на него. Сейчас мне нужен только покой. Мы чуть не разбились об эти скалы, но нас вынесло на тихий берег. Мне не нужно ничего быстрого, ничего большого, только тишина. Будем говорить шепотом. Только я и он. Маленькие зверушки, живущие в зеленом безмятежном лесу.
Я вылезаю из постели. Не разбудить бы моего малютку.
Наконец он встает, ласково улыбается мне. Я готовлю ему завтрак. Он садится за стол, пьет кофе. Все так неясно, неопределенно. Я разбиваю яйца в миску и загадываю — если желтки разобьются, все будет хорошо. Они не разбиваются.
Он снова твердит мне:
— Клянусь, для меня это ничего не значит. Мне нужно было заполучить агента, и я думал, что это поможет делу.
Не наслушаюсь. Слова его тают на мне, как нежное облако. Я смотрю на два желтка в миске и спрашиваю, увидится ли он с ней снова.
Нет, отвечает он, больше не увидится. Два желтка сливаются в один большой, сияющий как солнце.
Он подходит ко мне, обнимает.
— Когда же ты скажешь ей об этом? — спрашиваю.
Может, он вообще не станет ей ничего говорить, отвечает Трой. Они должны встретиться в пятницу, он просто не придет, и все. Она поймет.
Я вижу, как она стоит у двери, одетая к выходу, а его все нет и нет.
— Нет, — говорю я, — это нехорошо. Тебе придется ей сказать.
Он соглашается, обещает ей позвонить. Выложить все по телефону. Скажет, что ему очень жаль, но это было просто минутное увлечение. Ошибка.
Прихожу на работу рано утром. Ящик порхает и щебечет. Меня это больше не колышет. Я-то знаю, как обстоят дела. А она — нет.
Я кошка, а она мышка. Спрашиваю:
— Ты видела вчера Троя?
— Нет, — говорит, — я звонила ему домой, но не застала. Впрочем, в пятницу у нас свидание.
Мечтать не вредно, дорогуша.
Какой день сегодня, какой прекрасный день. Еще вчера здесь, в офисе, за этим столом, я была мертва, я просто разлагалась. А сегодня я целехонька, я жива, я победитель.
Трой ведет меня обедать. Мы отправляемся в ресторан «Вольфганг Пак». Сегодня, правда, все не так хорошо, как вчера. Трой чем-то озабочен.
— Тебе надо жениться на мне, я бы тогда о тебе заботилась.
Мне самой не верится, что я это сказала. Обычно я осторожнее. Трой недоволен. Он говорит, что брак не входит в его ближайшие планы. Я соглашаюсь.
— Конечно, мы еще не готовы. Я вообще сомневаюсь, что ты когда-то будешь готов.
Не знаю, что на меня сегодня нашло. Не стоило мне так раскрываться, но у меня просто вырвалось, так много я об этом думаю. Женятся же другие, черт подери, чего тут невозможного?
Ладно, проехали. Поговорим о чем-нибудь другом. После ужина идем в кино. Нам весело, и все снова прекрасно.
Я спрашиваю Троя, позвонил ли он Ящику, чтобы отменить свидание. Он говорит, что позвонит завтра.
После работы он приходит ко мне домой. Смотрим телевизор. Ему сегодня все лень. Мы лежим в постели, он растирает мне спину. Я спрашиваю, как прошел разговор с Ящиком. Он говорит, что еще не звонил. Так позвони сейчас, предлагаю, она еще не спит.
Он перестал тереть мне спину. Между нами повеяло каким-то холодком. Когда захочу, тогда и позвоню, говорит он.
Утро пятницы. Ящик места себе не находит, вся работа побоку.
— Прости, Лори, я сегодня такая рассеянная. Конечно, это глупо, но я только и могу, что думать о сегодняшнем вечере.
Я не отрываю глаз от циферблата. Слышу, как в ее кабинете звонит телефон.
Это, должно быть, Трой. Сейчас она влетит сюда с криком:
— Все кончено! Он не хочет больше меня видеть.
Но она не появляется.
Время ланча. Она не хочет есть, собирается пройтись по магазинам, купить что-нибудь из одежды на вечер, чтобы сразить Троя наповал.
Я сижу у телефона и жду его звонка.
В три часа звоню ему сама. Оставляю сообщение на автоответчике. Он не перезванивает.
Пять часов. Она уходит раньше.
— Прости, что оставляю все на тебя. Но ты же понимаешь… Счастливо тебе провести выходные. До понедельника!
Она отчаливает.
Еду домой. Жду. Жду до семи, потом еду к ее дому, выключаю фары и паркуюсь за углом. Его там нет, повторяю себе, его там нет.
Его машина стоит перед домом.
Я поднимаюсь по лестнице к ее двери. Она открывает. Волосы растрепаны, блузка выбилась из-под юбки. Я просто чувствую, как от нее пахнет Троем.
Она растеряна, при виде меня просто теряет дар речи.
— Я тебя не ждала.
Она нервничает, но улыбается мне. Я вижу в глубине ее спальни его силуэт. Его холодный взгляд, мерцающие холодные глаза жестокого животного.
Я не ложусь всю ночь, но дело сделано.
Дорогой мистер Брэдшоу! Полагаю, Вам следует кое-что узнать о человеке, с которым спит Ваша подруга.
Интересно, Трой в курсе, что мне о нем известно и о чем я только догадываюсь? Пока я писала, вспомнилось кое-что еще. О чем я как-то не задумывалась, хотя это и случалось у меня на глазах.
Неужели он думал, что это сойдет ему с рук? Неужели считает, что со мной можно так поступать?
Я беру фотоальбом, выдираю из него фотографии. Режу в клочья белье, разбиваю серьги молотком. Медвежонка оставляю напоследок. Чтобы перерезать ему горло.
