— Оно живое?
— О да. И тьмы здесь не больше, чем в сердцах многих людей, — количество, которое легко не заметить. Я полагаю, Адепт Тьмы использовал это в качестве глаз и ушей.
— А что мы собираемся с этим делать? — поинтересовался Роланд и сам удивился, до чего спокоен его голос. Он не мог решить, хочется ему размазать эту мерзкую тварь по полу или с воплем выбежать из комнаты.
Адепт Света протянул руку, клетка стала сферой и поднялась на четыре с половиной фута над полом.
— Мы его допросим.
Комок сжался с испуганным писком.
— Я ничего не знаю! — завизжал он.
Эван продолжал как ни в чем не бывало.
— И оно нам расскажет о планах своего хозяина. Клетка засветилась ярче.
«Эту штуку легко было бы пожалеть, — подумала Дару, прищуриваясь, — если бы она не была так символична. Тьма каждый раз захватывает лишь маленький клочок, а мы не придаем этому значения, пока не становится слишком поздно».
Посланец Адепта Тьмы вертелся и извивался в клетке, стараясь держаться как можно дальше от ее краев.
Эван ждал, и остальные ждали вместе с ним.
— Он откроет врата в Иванову ночь, — прохныкал наконец клочок Тьмы.
— Это мы знаем. Где?
Роланд подумал, что таким тоном Эван мог бы заставить говорить даже бетонный тротуар.
— Он не говорил. Правда! Правда! Правда! Врата откроет жертва!
— Жертва?
Клочок Тьмы съежился от прозвучавшей в голосе угрозы.
— Путь готовят кровью, — пискнул он.
Клетка сжалась, и Тьма вскрикнула от прикосновения Света. Через секунду осталась лишь слабая искра света, потом исчезла и она.
— Он умер? — спросила Ребекка.
Эван покачал головой.
— Тьму невозможно убить. Только изгнать на время.
За спиной Эвана Роланд обменялся взглядом с Дару. Она пожала плечами. Ее опыт подсказывал, что, когда мир сужается до банальностей, единственный выход — идти вперед.
— Что за жертва? — спросила она.
— Врата надо привязать к этой реальности, — нехотя объяснил Эван. — И завтра вечером для этого умрет невинный.
Пальцы его сжались в кулаки, и он с разворотом вдвинул кулак в стену.
— И я не смогу его остановить, пока не узнаю где!
Ребекка наклонилась вперед и поймала его руку.
— Ты его найдешь, — сказала она уверенно. Дару и Роланд подтвердили это кивком, но больше с надеждой, чем с уверенностью.
Эван обнял Ребекку и прижался щекой к ее волосам.
— Я молю Бога, чтобы ты была права, Леди, — устало ответил он.
— Мы еще что-нибудь сегодня можем сделать? — спросила Дару.
Эван покачал головой, не взглянув на нее.
— Ладно, тогда, — она встала, повесив на плечо сумку, — я думаю, пора заканчивать. Подвезти тебя домой, Роланд?
— Я думаю остаться. Если никто не возражает.
Ребекка повернулась в объятиях Эвана и радостно улыбнулась.
— Я не возражаю, Роланд. Ты ведь уже спал на диване.
— Эван?
Эван поднял глаза.
— Когда вокруг друзья — это хорошо.
Дару пошла к двери, нащупывая ключи от машины.
— Ребекка, мой телефон у тебя есть. Если случится что-нибудь, буквально что-нибудь необычное, звони мне сразу.
— Хорошо, Дару.
Дверь за ней закрылась, и Эван подтолкнул Ребекку к алькову.
— Засни снова, Леди, — сказал он. — Я сейчас приду.
Ребекка кивнула и подавила зевок.
— Тома надо с постели согнать?
— Нет. Он сегодня заслужил это место.
— Ладно. Спокойной ночи, Роланд.
— Спокойной ночи, детка.
Оставшись наедине с Эваном, Роланд не знал, что сказать и с чего начать. Первым заговорил Адепт:
— Ты здоров? Я имею в виду физически. Царства теней — они…
— Ага. Именно такие. — Роланд, и не пытался скрыть злость в голосе. «И я думаю, у меня есть право на королевское бешенство». Сквозь гнев он слышал песню, но Эван терпеливо ждал ответа, и потому Роланд открыл рот, чтобы перечислить все травмы, — и застыл. Ничего не болело. Нахмурившись, он стал вспоминать. Когда они с Дару влетели в квартиру, еще было больно. Когда вытаскивали наружу Ребекку в истерическом припадке — тоже, чуть не до слез. А потом… Он не помнил боли после того, как Ребекка успокоилась в его руках, почувствовав себя в безопасности.
— Все в порядке, — произнес он наконец, потому что так оно и было, хотя и непонятно почему.
Эван кивнул:
— Да, права была Дару. Ты стал сильнее.
Роланд развел руками.
— Я выжил.
— Ты пришел к миру с самим собой.
Серо-синие глаза молили о понимании, когда он добавил:
— Я пошел бы за тобой, если бы мог.
И Роланд вдруг понял, что принятие этого решения было для Адепта равносильно тому ужасу, который пришлось пережить Роланду. А может быть, он страдал еще больше: Эван по сути был белым рыцарем, лететь на помощь — его работа.
— Эй, не переживай. Я все понимаю.
И так оно и было. Наконец-то.
Роланд легко хлопнул Эвана по плечу, и Адепт удивленно на него посмотрел — прежней скованности как не бывало.
— С этим ты тоже пришел к миру? — спросил он, и на устах его стала появляться легкая улыбка.
Роланд улыбнулся в ответ.
— Ага, — ответил он. — Так и есть.
Он развернул Эвана и подтолкнул его к алькову.
— Утром поговорим.
— Спокойной ночи, Роланд.
— Спокойной ночи, Эван.
— Этот кусок отсюда.
— Этот кусок отсюда.
— Грязи больше не осталось?
— Похоже на то.
— Хлебопекарница стоит на ящике холода.
— Цветок поломан.
— Так почини.
— Не умею я цветы чинить!
Роланд не был до конца уверен, что не спит. Под собой он чувствовал диван и простыню, но высокие голоса, влетавшие ему в уши, больше походили на сон. Можно было открыть глаза и посмотреть, но было лень.
— Пол подмети.
— Почисть хлебопекарницу.
— Все почисть.
— Все уже блестит.
Ему представилась орда маленьких человечков, все они были одеты одинаково, как Эррол Флинн в «Робин Гуде».
