четко понимая сказанное.
Доктор, поняв, что мне перевели главную часть информации, зачастил на немецком, размахивая руками и явно пытаясь найти слова поддержки.
Мне показалось, что помещение заполнилось туманом. Воздух внезапно стал тяжелым. Никак не получалось сделать глубокий вдох.
Словно пытаясь вырваться из пут услышанной информации, я встала и вышла в вестибюль. В длинном коридоре с чередой закрытых кабинетов слабо горел свет. По-видимому, мы были последними на сегодня пациентами.
Впереди, словно в конце туннеля, зияло окно, слабо освещенное уличным фонарем. Я ускорила шаг, намереваясь распахнуть створки и впустить в помещение свежий воздух. Повернуть ручку на оконной раме у меня не получилось, и, прижавшись к холодному стеклу, по которому текли струйки дождя, я стала всматриваться в кусочек виднеющегося озера с двумя белыми пятнами на нем. Позади что-то оживленно говорил на немецком доктор, Лера так же эмоционально отвечал ему…
Холодное стекло…
Струйки дождя…
Качающийся фонарь за окном…
Очертания озера…
Разговор позади меня словно ушел на второй план. Я силилась разглядеть два белых пятна… «Это же пара лебедей! Точно, лебеди! В такую погоду на волнах», – думала я, еще сильнее вжимаясь лбом в стекло и вглядываясь в даль сквозь нависшую за окном морось.
…Снег смешивался с дождем, и автомобильные дворники не успевали чистить окно. Лера уверенно вел автомобиль, не сбавляя скорости, плавно заходя в повороты скоростной трассы. Я, спрятавшись за Линду, словно укрывшись сверху большой куклой, старательно делала вид, что заснула, а сама тем временем наблюдала, как сжался Лера, как он напуган и растерян. Мне не хотелось заставлять его успокаивать меня и прививать ему чувство вины за это новое обстоятельство в моей жизни. Я должна была сначала сама рассмотреть свой страх. «Хорошо, что дочери были на ярмарке и теперь, наверное, уже легли спать», – думала я.
***
Инта, январь, 1976 год
Наша память избирательна и милостива. При малейшей возможности она услужливо задвигает первые детские трагедии и травмы на задний план, в самые потайные закоулки, зато охотно яркими мазками восстанавливает перед глазами редкие моменты счастья и первые яркие впечатления.
Масленица на Севере – красочная новогодняя ярмарка. До настоящего, «физического» окончания зимы был еще не один месяц, но это никого не волновало. В назначенный день народ массово высыпал на заснеженные улицы. Над центральной площадью разносилась залихватская музыка, в воздухе плыл, бесцеремонно забираясь в носы горожан, соблазнительный аромат шашлыка и местного пива, на гладко отполированных столбах гроздьями висели лихие парни, желающие сорвать заветный куш.
Отец крепко держал меня за руку, пробираясь через толпу гуляющего люда, лавируя между торговыми рядами. Я старалась не потерять норовившие соскочить с моих ног пимы и ловко семенила позади отца. Наш с ним торопливый «крестовый поход» был связан с гастрономическими впечатлениями, а если быть точнее, то со свиной рулькой, продающейся в местной кулинарии. Ароматная, тающая во рту, эта рулька казалась мне почти сказочным лакомством.
Вся продукция кулинарии красовалась в торговых ярмарочных рядах, тесня прилавки с шоколадной и молочной продукцией. Очередь двигалась медленно, и с высоты шестилетнего ребенка я могла рассматривать висящие, словно украшения, под козырьком деревянной мясной палатки колбасные изделия и копченые куски мяса, упакованные в цветную бумагу. Я уже представляла, как мы, вернувшись с отцом, нарежем кусочками это мясное роскошество. Мои детские фантазии рисовали аппетитные кусочки рульки. Ровно до тех пор, пока очередь перед нами не рассеялась, и я не столкнулась практически нос к носу со свиной головой…
С настоящей свиной головой, которая мертвыми пустыми глазницами с укором уставилась на меня, как бы усмехаясь: «Рулька, говоришь? А как тебе такое?»
Ужас, окутавший меня от встречи с суровой реальностью, был первым серьезным уроком, и не столько о том, что многие приятные, на первый взгляд, вещи могут иметь не самое приятное происхождение. Он, скорее, о том, что, мечтая о чем-то, ставя перед собой какие-то цели, желательно сначала собрать информацию и быть готовым к тому, что в конце твоего тоннеля тебя может ждать не только свет в виде вожделенной рульки, но и свиная голова.
А иногда и вовсе только она.
***
Замок, февраль, 2008 год
– Мамуль, доброе утро!
Младшая дочь, с шумом ворвавшись в комнату, взгромоздилась ко мне на кровать.
Вернувшись накануне за полночь после визита к врачу, я, не раздеваясь, упала на кровать и провалилась в сон, сжимая подаренную мне Линду. Засыпая, я слышала, как заботливо укрыл меня пледом Лера и тихонечко вышел из комнаты. Я заснула под мурлыканье Кота, устроившегося на моем боку.
– Лера и Барон уехали в Нюрнберг, к обеду приедут, – задорно рапортовала дочь, наглаживая лежащего рядом со мной кота.
Тут ее взгляд упал на куклу.
– Ого! Какая большая!
– Ее зовут Линда, вчера получила в подарок от Леры, – сказала я.
В комнату вошла Карина.
– Привет, мамуль, проснулась уже? О чем шепчетесь? Ух ты, какая красавица! – воскликнула дочь, беря куклу на руки и усаживая в кресло. – Значит, зовут тебя Линда?
– Тебя не пугает, что она Баба Яга? – спросила Юлия.
– Может, она фея, просто чуть состарилась, – ответила за меня Карина.
– Тогда можно загадать желание? – спросила Юлия. – Ты вот что желаешь, мам, а?
– Желаю видеть вас как можно дольше, обнимать и любить, – я обняла присевших ко мне на кровать дочерей. – И чтобы вы были здоровы и счастливы, – добавила я, пытаясь встать с кровати и продвинуться в сторону ванной комнаты. – Сейчас я оденусь, и, пока нет дождя, прогуляемся в нашем парке.
Быстро включив воду, я залезла под душ и сделала напор побольше, словно желая смыть с себя вчерашний вечер. Я с трудом сдерживала желание зарыдать во весь голос. Из комнаты донесся беспечный смех дочерей. Я застыла, опершись на раковину и рассматривая свое отражение в зеркале.
– Сейчас ты соберёшься, оставишь все свои стенания и проведешь этот день с детьми, радуясь, что есть возможность… – сказала я себе, вытирая запотевшее стекло. – Страх может подождать, он никуда не денется, его можно отложить.
– Ну, что мы будем делать после прогулки? Может, зайдем в местное кафе и съедим порцию мороженого? – спросила я, вернувшись в комнату.
– Ур-а-а-а! Кафе! Можно и шоколад горячий или глинтвейн! – засыпала меня пожеланиями Юлия. – Есть детский, мы вчера попробовали на ярмарке, безалкогольный.
– Ты хорошо себя чувствуешь? Точно дойдешь до кафе? – настороженно спросила Карина, вглядываясь в мое лицо. – И что вчера сказал врач?
– Все хорошо, давайте собираться, пока погода не испортилась. Карина, пригласи с нами Барбару, – ответила я и
