на возражения жены, оседлал жеребца и поехал в хотон Загда.
Закутавшись в старый непромокаемый плащ, Дамбий ехал, подгоняемый дурным предчувствием. Завидев наконец хотон, в первую минуту вздохнул с облегчением: возле юрт жались овцы. Значит, все в порядке.
Начало светать, и дождь поутих. При бледном свете утренней зари Дамбий обнаружил, что все было далеко не так благополучно, как ему показалось на первый взгляд. По самой грубой прикидке в отаре недоставало половины овец. Дамбий похолодел. Он изо всей силы хлестнул кнутовищем коня, отчего тот волчком завертелся на месте. Дамбий напрягал зрение, пытаясь разглядеть отару, и наконец увидел — гонимая ветром, она спускалась в глубокий овраг, ища в нем укрытия от непогоды. Именно этого следовало остерегаться, как огня.
Перепуганный и вместе с тем взбешенный, Дамбий ворвался в юрту Загда. Там на кровати справа от входа, укрывшись с головой теплым меховым дэлом, сладко похрапывал Загд. На другой кровати спала Бадамцоо, высунув из-под одеяла до колена голую ногу.
«Тьфу!» — в сердцах сплюнул Дамбий при виде этой наготы и валявшейся на полу пустой бутылки. В юрте стоял тяжелый дух. Дамбий бесцеремонно растолкал Бадамцоо.
— Как вы не задохнетесь в этакой вони! Где отара, я вас спрашиваю? Почему бросили овец? Так-то вы с муженьком присматриваете за животными! Дрыхнете тут сном праведников.
— Спим, — ошарашенно пролепетала женщина, пряча ногу под одеяло. — Попробуй разбуди Загда. Вчера он крепко выпил, я не добужусь.
Одним рывком разъяренный Дамбий стащил с Загда дэл. Но спящий лишь повернулся на другой бок и захрапел пуще прежнего.
Дамбий схватил подвернувшийся ему под руку кувшин, полный холодной воды, и вылил его на Загда.
— Вставай, негодяй, кому говорят! Сгубил отару, окаянный, чтоб тебе пусто было!
Зеленый Загд машинально нашарил на полу бутылку. Поняв, что здесь ему ничего не добиться, Дамбий бросился в соседний аил. Разбудив чабанов криками, но не дожидаясь их, он в одиночку пустился вдогонку за отарой. Нахлестывая коня, он поносил всеми известными ему бранными словами Загда и его супругу. Если отара пропадет, он свернет Загду шею.
На краю оврага Дамбий замешкался, мысленно моля бога, чтобы овцы не угодили в волчью засаду. Вдруг его конь с пронзительным ржаньем взвился на дыбы. По противоположному склону оврага метнулось светло-серое пятно. Волк! Твердой рукой Дамбий направил своего жеребца вниз, к отаре, крича во всю мочь, чтобы спугнуть хищников. Вот еще два зверя пустились наутек. Эх, оплошал Дамбий, не прихватил с собой старенькую верную кремневку. С трудом успокоив коня, он спустился на дно оврага, где в кучу сбились насмерть перепуганные овцы и козы. Неподалеку на мокрой траве валялся задранный баран. У Дамбия в глазах потемнело — он узнал своего любимчика, лысого, того самого, которого следовало поить молочной сывороткой. А вот еще одна овца из отары Дамбия — с разодранным горлом. И еще ягненок и коза.
— Ты, Загд, страшнее всякого волка! — крикнул Дамбий, потрясая кнутовищем.
Дамбий тщательно обыскал весь овраг. Жертв больше не было. Значит, еще повезло — волчьей стае ничего не стоит расправиться с целой отарой, загнанной в узкий овраг. Слава богу, вовремя подоспел. Недаром у него вся душа изболелась.
А когда взошло солнце и прекратился дождь, явилась Бадамцоо в сопровождении двух соседей. Она долго сокрушалась по поводу погибших животных и ни единым словом не ответила на жестокие упреки Дамбия.
Пригнав отару в хотон, Дамбий отделил своих овец. Полупьяный Загд, выползший наконец из юрты, пытался было ему помешать, но, получив крепкую затрещину и обещание «утопить, как щенка», притих и только испуганно следил за ним округлившимися глазами. Бадамцоо беспомощно кудахтала:
— Что ты хочешь делать, Дамбий? Угомонись, потолкуем, с кем не бывает?
— Сам буду пасти своих овец. Пусть лучше надорвусь на двух работах, но скармливать скотину волкам не позволю!
Гоня перед собой отару, Дамбий размышлял над сложившимися обстоятельствами. Нелегко им с женой теперь придется. Обосновались они в одном хотоне с полеводами, неподалеку от пашни. Если для личного скота там еще хватает кормов, то большую отару придется далеко отгонять. И для чабанов, и для отары трудненько.
Неподалеку от своего нового хотона Дамбий повстречал двух давних знакомцев, бывших торговцев скотом — Ванчига и Гончига. Закадычные дружки гнали перед собой небольшой овечий гурт. Дамбий рассказал встречным о своей беде.
— Теперь хоть из объединения выходи, — горько заключил он.
Те, в свою очередь, поделились с Дамбием своим секретом: спешат они сейчас в аймачный центр, чтобы там загнать свою живность. Слышали они, будто скоро аратам разрешат оставить в личном хозяйстве не более десятка голов, считая и коз. Чем дожидаться, пока твоих овец заберут в общий котел, лучше загодя их продать, а денежки сберечь на черный день.
— Час от часу не легче! — удрученно вздохнул Дамбий. Он очень устал. Переживания минувшей ночи заметно поубавили его боевой дух. Он поблагодарил за верные сведения и, поклявшись держать рот на замке, распрощался с Ванчигом и Гончигом.
На другой день Дамбий отправился к председателю. Разговор у них вышел тяжелый. Дооху ни разу не перебил арата, в рассказе которого злые слезы перемежались с проклятьями по адресу Загда, живодера и губителя.
— Придется строго поговорить с Загдом, — огорченно вздохнул председатель. — Беда с ним. Не хочет человек образумиться. Что же делать с вашей отарой? Лишних рук в объединении, сами знаете, нет.
— Сохраните отару за мной.
— А полеводческая бригада?
— Я справлюсь с двойной нагрузкой. Разрешите только дочери оставить стройку и вернуться домой.
— Не дело предлагаете, Дамбий-гуай. Девушка только начала привыкать к коллективу, а вы ее забрать решили. Думаю, она откажется. Вы уж, пожалуйста, сами выбирайте что-нибудь одно — либо земледелие, либо отара.
— Я оба дела люблю, председатель, — угрюмо буркнул Дамбий. — А не хотите меня уважить, отпустите на все четыре стороны.
— И не подумаем. Куда вы один денетесь? Все в округе в объединение вступили, а вы бежать надумали. С кем кочевать-то будете? Не в одиночку же!
— Могу и в одиночку, — упрямо возразил Дамбий, позабыв о тех трудностях, которыми чревата одинокая жизнь. — Не пропаду, пока руки-ноги целы. А задерживать не имеете права. Разве не записано в уставе, что объединение — дело добровольное?
Другой на месте Дооху наверняка рассердился бы. Но председатель понял, что творится в душе старого арата, и посочувствовал ему.
— Ладно, — махнул он рукой, глядя на расстроенное лицо посетителя. — Будь по-вашему. Забирайте отару. Дочку отпустим, с ее согласия, конечно, с ней ведь тоже надо считаться.
На том они и поладили б, если б не припомнился Дамбию давешний разговор с
