не говоря уже об обвинении в незаконности притязаний. Однако, несмотря на это, он посчитал ниже своего достоинства обращаться к человеку напрямую, сделав знак одному из асов.
– С каких это пор невесть кто позволяет себе оспаривать притязания самого Одина – предводителя асов?! – спросил тот громовым басом, выразительно взвесив в руках кувалду, будто примеривался, как её лучше приложить к зарвавшемуся законнику.
Веня, несмотря на железные лыцарские нервы, на всякий случай отступил назад, дабы не послужить иллюстрацией к стихотворению Владимира Маковского: «Гвозди бы делать из этих людей: крепче бы не было в мире гвоздей».
– С тех самых пор, как некоторые юридически неграмотные высшие стали всё чаще забивать на суть вопроса, вместо того чтобы спокойно разобраться во всём! – ответил он, ошарашив ещё больше своего одноглазого оппонента, после чего тот повелел подручному пока опустить кувалду.
Уж очень интересным показался ему человек, который по уровню смелости (или наглости?) уступал только Локи. И откуда только такой выискался?!
– Разрешите представиться! – сказал Веня, заметив, что аудитория готова насладиться его коронной арией. – Сюр Беньямин из мира людей, по-вашему, значит, Веннинг из Мидгарда, представляю здесь интересы Её Высочества принцессы Замзагул.
– Ась? – Один, ехидно улыбаясь, приложил руку к уху, желая показать пренебрежение к своему противнику, хотя со стороны могло показаться, что седовласый бог не только подслеповат, но и туговат на ухо.
Делегаты поддержали его жест колкими смешками, словно стая стервятников, окружая юрлыцаря.
– Уточним формулировку, – сказал Веня, входя в юридический раж. – Не «ась», а ас в сфере права, к вашим услугам!
Он лихо отсалютовал Одину призрачным мечом, после чего в зале послышались аплодисменты. Похоже, этот жест произвёл большее впечатление на асов, чем яркая речь. В Асгарде сила ценилась выше красивых слов. Делегаты перестали смотреть на дерзкого человека как на лёгкую мишень, потому что каждого из них слегка отбросило назад мощной волной Закона. И это, учитывая факт, что юрлыцарь даже не начинал сражения, пока только демонстрируя оружие.
– Упомянутый вами Локи не может быть экстрадирован по вашему требованию, так как находится под юрисдикцией и протекторатом владычицы этого мира, обретя здесь политическое убежище! – продолжил Веня в наступившей тишине. – К тому же в данный момент он технически мёртв, а тела выдаются только близким родственникам после выяснения всех обстоятельств смерти, то есть…
– Как это – мёртв?! – перебил его Один, с подозрением взглянув на Локи. – Если бы он был мёртв, то уже перенёсся бы ко мне в Вальхаллу или в Хельхейм! Этот порядок не нарушить даже самому изощрённому хитрецу!
– Хитрецу, может, и нет, – возразил ему Веня, – а вот недобросовестные исполнители своего дела могут нарушить работу самой отлаженной системы. В Вальхаллу он не попал, потому что погиб не в бою, а вот с Хельхеймом всё сложнее. Переход туда затруднён, потому что хозяйка Хельхейма не выполняет свои прямые обязанности, оставив вверенный ей пост!
***
– Что он творит?! – возмущённо пробормотала Хель, сжав кулаки.
Она наблюдала с трибун за развернувшейся битвой, в которой команда «Одноглазый и Ко» пока выглядела не очень убедительно по сравнению с тандемом сверхнормных женихов, один из которых был технически мёртв, но при этом ухитрился остаться среди живых. Хель только сейчас поняла, план Локи. Он решился выпить яд, потому что знал, что не перенесётся в Хельхейм, и был уверен в том, что этот мальчишка с мечом не отдаст его Одину и докажет её вину! Этого добра за ней было хоть отбавляй, и всё тайное могло стать явным! Как можно было так опростоволоситься?! А ведь всё шло по плану!
Хель лихорадочно пыталась просчитать дальнейшие действия. Сейчас Один проверит, не отлучалась ли она из Хельхейма, и, обнаружив отсутствие, перейдет к карательным мерам. Что делать?! Первой мыслью было вернуться. Хель сжала посох, готовясь к мгновенному перемещению, но обнаружила, что Мир лат и крыльев запечатан мгновенно отвердевающей пространственной бронёй, какую могли создавать только особы королевской крови в самые опасные для их государства дни. Ни Хель, ни её легионы не могли её преодолеть. И ведь не хватило каких-то мгновений до закрытия! Повелительница Царства Мёртвых мрачно взглянула на принцессу, сидевшую на троне высоко в королевской ложе в окружении верных механических телохранителей. Под их защитой её не достать! Правда, держать мир на замке было очень энергозатратным делом. Замзагул уже выглядела довольно бледно, и надолго её сил, конечно, не хватит. Требовалось выиграть время, внести сумятицу в действия противника!
– Гиперион! – призвала Хель своего союзника.
– Я в засаде! – тихо отвечал тот.
– Хватит отсиживаться в тени! Нужен ваш выход! – сказала Хель, обрисовав в двух словах, чего хочет от титана.
Расчёт был прост: одной из способностей Гипериона было умение источать свет, настолько яркий, что он мог на время ослепить противника. Для двух одноглазых это вообще могло окончиться плачевно.
– Я боюсь обнаруживать себя! – прошептал Гиперион, у которого после ночного преследования слегка тряслись поджилки.
– В таком случае, если со мной что-то случится, я не буду молчать о вашей роли в нашем общем деле и обеспечу вам новый экстремальный и продолжительный тур в Тартар! – пригрозила Хель.
Деваться было некуда. Гиперион вышел из укрытия, в котором планировал отсидеться, пока Хель делает всю чёрную работу. Не срослось! Он остановился в проходе между рядами. Теперь нужно было сосредоточиться и позволить внутреннему огню вырваться наружу, превращая Гипериона в гигантскую вспышку. Пламя концентрировалось в горле, пульсируя в такт биениям сердца, и уже готово было взорваться беспощадным, ослепительным, нестерпимым светом.
***
Фемида наблюдала за этим, сидя в третьем ряду. На тайном свидании Локи предупреждал её о том, что во время отбора может произойти нечто непредвиденное и шокирующее, и просил не обнаруживать себя и не спешить с выводами, но, когда бог обмана рухнул замертво на сцене, подняв тост за здоровье их сына, Фемида забыла обо всём и бросилась на помощь. Она сломя голову мчалась между рядами, обгоняя вооружённых мужчин, зачем-то тоже бегущих к сцене. У неё в руке уже сформировались весы, и вот-вот должен был появиться Меч Правосудия вместе с повязкой на глазах, когда прямо ей навстречу неожиданно вылетел крупный пёстрый попугай, прореявший, словно буревестник, над трибунами, и громко заорал, аки курица-несушка, чуть не врезавшись Фемиде в лоб:
– Куд-куда?! Куд-куда? Куд-куда бежишь, балда?!
Фемида, резко затормозив, упала
