радикальные меры? Неизвестно, как он отреагирует на такой поворот событий, – продолжал Зомбуш, чувствуя, что задел Хель за живое.
Она уже практически не смотрела на сцену, опустив посох, – прекрасная и смертоносная стерва. Зомбуш иногда думал о том, что будет, если ему не удастся пробудить любовь в её сердце. Некоторые считают, что нет ничего хуже смерти, но Зомбуш мог бы поспорить с ними, утверждая, что хуже – вечная и неотвратимая невозможность добиться желаемого.
– Дракон будет реагировать так, как я ему позволю! – раздраженно заявила Хель, хотя в её душу уже заронилось зерно сомнения.
Впрочем, это зерно так и провалилось в тёмные тайники подсознания, не дав всходов, потому что в это время небо над площадью начало стремительно темнеть и мерцать. Зрители решили, что это часть праздника, знаменующая окончание одного из самых весёлых туров отбора женихов. Им было невдомёк, что над их головами в прямом и в переносном смысле этого слова нависла угроза. Пашт с сомнением рассматривала эту мерцающую тьму, пока не догадываясь о масштабе проблемы, и только двое хорошо знали, что грядёт: виновница этого действа Великая Хель и Локи, пытавшийся предотвратить начатое ею. Действовать надо было быстро, поэтому бог обмана, переместившись, в одно мгновение оказался рядом с Веней. Тот уже принял кубок из рук Брунгильды, собираясь произнести тост. Под воздействием магии Хель, струящейся сквозь взгляд Брунгильды, Веня забыл об осторожности, здравом смысле и указаниях отца не пить ничего и ни при каких обстоятельствах во время турнира.
Локи неожиданно оказался рядом с ним, словно вывалившись из воздуха, и, мгновенно выхватив из его руки кубок, воздел его к небу, слегка поклонившись Хель.
– За здоровье победителя! – провозгласил он и залпом выпил отравленное вино.
Хель вскочила со своего места, опешив от такой нелогичной выходки. Вернее, опешила она не от поступка отца, а от того, что не смогла разгадать его коварный замысел. Сначала завещание, теперь это. Да что он такое задумал?! Ведь он не дурак, чтобы так вот запросто умереть! Дальше всё развивалось страшно и смешно одновременно. Локи упал замертво до того, как Брунгильда успела обнажить клинок, спрятанный в складках платья. Веня склонился над богом обмана, заметив, что к сцене стекаются вооружённые до зубов разгильдяи, среди которых странным образом затесалась красивая женщина в хитоне. Кого-то она напоминала Вене… Пожалуй, если поставить их рядом, то внешне они выглядели бы как брат с сестрой – как говорится, одно лицо. Все зрители сначала не подозревали ничего ужасного, думая, что всё творящееся – часть весёлого спектакля, но время шло, а бог обмана всё лежал на сцене, холодный и бездыханный, да и эти вооружённые парни смотрелись очень устрашающе.
– Его отравили! – крикнула какая-то дама из зала.
На трибунах началась паника, которую с трудом сдерживали отряды быстрого реагирования, мгновенно отправленные принцессой. Замзагул и сама бы бросилась на сцену, но охрана, отвечавшая за её безопасность, преградила ей путь, окружив плотным кольцом, а вот её копию никто не охранял, поэтому она, слегка поскрипывая шарнирами суставов, двинулась к Нидхёггу. Повелительница Царства Мёртвых смотрела на это действо, нахмурившись, как грозовая туча, и было от чего: Локи лежал на сцене и иронично улыбался в пустоту. Что бы это значило?! Такие фокусы не входили в планы Хель, но изучать этот вопрос не было никаких сил и возможностей.
Небо стало ещё более тёмным и низким, будто разламываясь на части, а затем сквозь эти разломы в Мир лат и крыльев шагнули боги Асгарда. Веня рассматривал их суровые лица, словно выточенные из камня холодными ветрами их неприветливых земель, лихорадочно соображая, что делать. Перед демонстрацией красноречия Локи предупреждал его о том, чтобы сын ничему не удивлялся, что бы ни случилось. Сейчас бог обмана лежал на сцене, бездыханный, но улыбающийся, словно намекая на что-то. Пульс на сонной артерии у него не прощупывался, но анатомия ётунов, из которых происходил Локи, Вене была незнакома. Может, у них вообще пульса не бывает? Великаны инеистые – это всё-таки ни разу не люди! Хотелось верить, что они очень устойчивы к ядам собственных дочерей.
– Приветствуем делегацию Асгарда! – наконец, опомнившись, включилась в работу Пашт. – Как мило, что вы, пусть и с опозданием, решили почтить своим визитом наш отбор женихов! Желаете свататься к принцессе?
Она искала глазами советника и Скади, но ни Апалала, ни рыжеволосой лучницы, нигде не было видно, а личных сил Пашт, конечно не хватило бы для того, чтобы вести бой с валькирией, асгардцами и прочими высшими, которыми, как выяснилось, кишмя кишели трибуны. Из сурового сборища асов выступил некто с чёрной повязкой на правом глазу и двумя огромными воронами на плечах. Пашт подошла к нему и изящным жестом украсила его могучую грудь значком с надписью «Главарь делегации Один (просто бог)» . Пока она следила за Веней в образе технички, ей очень понравились бейджи, которыми увешивали себя люди во время официальных мероприятий, и этот опыт она решила внедрить здесь.
– Мы пришли за беглым заключённым! Отдайте нам Локи, и никто не пострадает! – холодно сказал одноглазый, небрежно опершись на копьё Судьбы, чем будто намекал на неизбежность кары, в то время как делегаты начали обходить с флангов Веню и Брунгильду.
Вооружены они были экзотично, но серьёзно: топоры, кинжалы и внушительная кувалда явно не предвещали томной беседы. На человека, склонившегося над богом обмана, никто из асов даже не обратил внимания, а вот валькирия представляла опасность. Её нужно было обезвредить. Каково же было всеобщее удивление, когда этот человек поднялся на ноги, а в его руке сам собой вырос магический клинок! Это был длинный призрачный меч, от него разило неведомой силой, имя которой – Закон. Веня некоторое время боролся с повязкой, закрывшей обзор, но, исполнив совет Локи, который получил ещё в первый день знакомства с богом обмана в Тайной Гильдии Разгильдяев, наконец заставил её прорваться в нужном месте. Правда, удалось освободить только правый глаз, но это было всё же лучше, чем ослепнуть совсем. Веня встал напротив Одина, заметив, что по невозмутимому каменному лицу верховного аса на миг пробежала тень удивления. «Переговоры одноглазых объявляются открытыми!» – подумал Веня, с усмешкой взглянув на своего оппонента. А вслух произнёс: – Минуточку, гражданин Один! Ваши притязания незаконны!
На лице главаря делегации отразилась крайняя степень ошарашенности: видимо, в Асгарде гражданином его никто не величал, и слово-то вроде не ругательное, а звучит обидно,
