что же ты ему сбрехала?
— Абсолютно ничего, — задорно оскалилась она. — Сказала чистейшую правду: что учились в одной школе. Ты же знаешь, я врать не люблю.
— Честная ты наша, — ухмыльнулся в ответ Андрей.
А вот сам он, врёт он ей сейчас или нет — что про Ирку не говорит? Вчера ведь только обещал… Но он же ей совсем другое обещал, тут-то вообще ничего нет… Хотя, не будь у него Кати, вполне мог бы, при таком раскладе, с Иркой вчера на крыше ГЗ целоваться. Или вот, допустим, решила бы она, что невеста — это просто слово такое красивое. А уж невеста за тридевять земель — и подавно… А может, ещё и решит… Нет, не то чтоб он хоть чуть-чуть в себе сомневался…
Андрей попытался понять, что же, собственно, мешает ему рассказать. Наверно, просто расстраивать не хочется: ведь всё равно ж расстроится, хоть реального повода и нет. Вот в симметричной ситуации… А действительно, почему он-то в неё до сих пор ещё не попал? Ну не может быть, чтоб за целый год никто больше на Катьку не позарился. С ней на улице знакомятся, сам же видел. Молодая, красивая, свободная — как все считают. Вон, практикант их прошлогодний по биологии. После армии — значит, старше её. А эта коза Светка спит и видит, как бы свести её с кем-нибудь… Стоп! Вот чего она испугалась вчера — что он подумает, будто она там, без него…
— Андрюша? — встревоженно тряхнула его за плечи Катя — от неприятной мысли он замер, остановился прямо посреди танца.
— А, всё нормально, — он чуть сильнее прижал её к себе, и они закружились опять. — Вспомнил, что ещё хотел тебе сказать. Прочёл же я ту повестуху — которую ты от меня на море прятала. В «Иностранке» была, в двух последних номерах. Только называлась немного по-другому, «Человек-ящик».
— Конечно, так тоже можно перевести. Ну и что скажешь?
— Классная вещь, но совершенно ж неприличная. Никогда бы не подумал, что училка такое читать может.
— Так все училки когда-то студентками были. Слышал бы ты, о чём они между собой откровенничают — когда мальчиков поблизости нет.
Рабы божии
Нет, ну не свинство ли? Катя повесила трубку и расстроенно уставилась в окно, за которым уже начинало понемногу темнеть. Сегодня она не ждала звонка от Андрея и по его тону, по тому, как он поздоровался с ней, сразу почувствовала беду. Вот тебе и планы на лето… Сегодня им сообщили, что сразу после сессии весь первый курс силком загоняют в стройотряд. Из-за олимпиады. Ну дурь же полная, чего они там понастроить могут, эти горе-строители, коровников олимпийских для олимпийской деревни?
Скользнув глазами по стопке ждущих проверки тетрадей — надо бы закончить — Катя вышла из комнаты. Успеется… Зажгла торшер в гостиной и поставила «Алису в стране чудес». Она купила эту пластинку Андрею на Новый год — странный, бессмысленный даже подарок: проигрывателя у него в Москве нет, а на магнитофон он её уже у друзей переписал. Но на вопрос, что хочет под воображаемую ёлочку, не задумался ни на секунду. Сказал, весь мехмат стоит от «Алисы» на ушах, и что там одновременно про математику и литературу — будто специально для них двоих… Наверное, ему просто очень хотелось, чтоб она тоже её послушала…
Андрей приехал тогда почти на неделю раньше: договорился каким-то образом сдать последний экзамен досрочно. И все эти дни безвылазно прожил у неё. Они не виделись больше трёх месяцев, и Катя была на седьмом небе от счастья — тем более, это был сюрприз. Вернулась как-то из школы — а он валяется на диване с таким видом, словно и не уезжал никогда. Она бросилась ему на шею, и он тоже обнял её… но как-то нерешительно, ей показалось, отстранённо даже. А когда она с тревогой взглянула ему в лицо, смущённо отвёл глаза и признался, что за это время совсем отвык от неё. И сейчас ему опять немного страшно прикасаться к ней, почти как тогда, в самый первый раз…
А потом они обедали столичными дефицитами и вместе слушали «Алису». И Андрей объяснял ей, что такое «просто множество» и как его рисуют… А ещё сказал, что она сама — вылитая Алиса: такая же умненькая, приличная, идеально воспитанная. Но при всём при том, совершенно безалаберная, выпендрёжная хулиганка…
Ну а сейчас их встреча отодвигается ещё на месяц. Это будет уже целых полгода…
Свадьбу тоже на август придётся переносить… Хотя тут-то как раз и чёрт с ней: всё равно в их день не выходит. Ну вот что попам за разница, когда венчать? Кругом бюрократия… Может, вообще зря они это затеяли? Тайком, в какой-то полузаброшенной часовне, не совсем даже по-настоящему: кто б мог подумать, что по правилам венчаться можно только после загса — но никак не вместо? Отделили, называется, церковь от государства, ничего не скажешь… Хотя Андрюша, наоборот, в полном восторге. Называет теперь отца Николая не иначе, как «наш Лоренцо». Ладно, главное — чтоб он доволен был. А что оно там по чьим-то порядкам значит, не всё ли равно…
— Андрей, ты должен их пригласить. Ну не поступают так, пойми. И времени осталось в обрез.
— Кать, опять ты начинаешь… Говорю ж тебе, ничего хорошего из этого не выйдет.
Они шли к остановке через привокзальную площадь, кажущуюся пустынной после вчерашнего столпотворения на Курском. Принудительный июльский стройотряд обернулся обычной летней отработкой на территории самого университета. Ну а убедить соседей свалить куда-нибудь, во имя мужской солидарности — плёвое дело. Целый месяц вместе. В Москве. Если бы только все их проблемы разрешались таким же образом…
— Ты просто вбил себе это в голову, — продолжала убеждать его Катя. — Они же твои родители, самые близкие люди. И не сказать им…
За последние дни Катя заводила этот разговор уже в третий или четвёртый раз. И с каждым разом Андрею всё больше и больше хотелось согласиться с ней. Рано или поздно всяко придётся расколоться — так почему не сейчас? Да и потом, как им ещё объяснить, почему он, едва вернувшись, опять уезжает куда-то…
— Ну, может, ты и права… Момент только подходящий выбрать…
Момент, как ему показалось, настал, когда мама накрыла на стол, а отец смешал в своём любимом графинчике водку с бальзамом — «достойно встретить рабочего человека».
— Мама, папа, подождите, —
