меня общего с партией? Ровным счетом ничего. Я человек набожный и не могу стать материалистом. Зачем вступал? Не было другого выхода. Хотелось выдвинуться. Поэтому и женился на девушке из рабочей среды. А потом по-настоящему полюбил ее. Но это все ерунда. Куда хуже то, что Маргит боготворит меня и видит во мне стойкого коммуниста. Жаль еще, что с Камарашами я в дружбе. Вот и вся моя связь с партией: жена да два — три честных человека, друга. Какой стыд, если вдруг выяснится, что я, Дёри, вот уже два года агент иностранной разведки! Как хорошо мог бы я жить, не споткнись тогда из-за пустяка. Две тысячи восемьсот форинтов в месяц — не малые деньги! Плюс премия каждый квартал. Всего около трех тысяч. Маргит тоже зарабатывает тысячу шестьсот. В общем, материально мы не нуждаемся. Квартиру получили. Нет, дальше так не может продолжаться, я не выдержу: попаду в психиатрическую больницу… А там «хозяева» позаботятся — уберут с дороги. В мире невидимой борьбы одно только подозрение в измене означает смерть. Кто много знает, тот плохо кончит. Эх, послушался бы тогда отца, и ничего бы этого не было».
Вот и здание склада. Рядом с ним бакелитовый цех. В цехе сейчас никого нет. По узкому переходу Дёри проник в дальнюю часть здания. Открыта была только запасная дверь — чтобы патрули могли входить на второй этаж. Отсюда в случае необходимости можно держать под обстрелом главные заводские ворота; поэтому для расположения своих постов Талигаш и выбрал это место. Сейчас на посту стояли Брукнер и молодой студент-юрист. Второй этаж склада отведен под заготовки и полуфабрикаты, на третьем — бухгалтерия и отдел снабжения, а на первом хранились различные химикаты. Здание небольшое, всего метров двадцать в длину. Главный склад расположен в другом конце завода, у самой железнодорожной ветки. Там строилось еще одно складское помещение. За последние два года завод сильно разросся и уже приступил к выполнению расширенной программы производства синтетических материалов.
Дёри вошел в помещение склада. Большие проемы окон защищены железными решетками, а между окнами, вдоль стен, на грубо сколоченных стеллажах выстроились всевозможные банки и склянки. Дальше расположились бочки и толстостенные стеклянные бутыли. Посредине помещения протянулся еще ряд деревянных стеллажей. Хранилище самих химикатов было отделено перегородкой из проволочной сетки. Доступ сюда имели только экспедитор и кладовщик. Сделанная из такой же проволочной сетки дверь была открыта: Дёри оставил ее незапертой еще утром, когда выдавал шоферам автол. Немного постояв в нерешительности, Дёри шагнул за перегородку, осторожно прикрыл за собой дверь и посмотрел на часы. Рука у него дрожала. «Через несколько минут Коцо со своим отрядом тоже выедет со двора. Что делать?» Присев на одну из бочек у стены, Дёри лихорадочно обдумывал положение. «Открыть огонь? Этим ничего не добьешься. А если устроить переполох на складе? Скажем, небольшой пожар? Материалов здесь немного, не жалко. Человеческих жертв тоже не будет. И сам я не провалюсь, наоборот, смогу принять участие в тушении пожара. Никто не узнает, что я же и поджег. Зато Коцо с отрядом выехать не удастся». Дёри еще раз обдумал свой план. «Лучшего и не придумаешь, пожалуй».
От волнения он дрожал всем телом. «Что будет, если кто-нибудь случайно увидит?» И волнение переросло в страх. «Впрочем, другого выхода нет». Канистра с бензином запрыгала в его дрожащей руке. Уже ни о чем не думая, Дёри лил бензин на сухие деревянные полки и стеллажи, на банки с красками, на большую бочку с канифолью, себе на ботинки, на брюки. Теперь ему было уже все равно. Нужно действовать, и как можно быстрее. От волнения Дёри вдруг стало дурно. На лбу выступил пот, рубашка на спине взмокла. Большим усилием воли он вынул из кармана коробок спичек. Вспыхнул огонь. Облитые бензином стеллажи в один миг обратило пламя. Дёри ослепило ярким светом. Он заслонил глаза руками. Повернулся. Пошатываясь, сделал несколько шагов, и вдруг из его глотки вырвался дикий крик ужаса. На нем запылала одежда. Он в отчаянии бил ладонями по горящим местам, но огонь еще яростнее впивался в одежду. Дёри бросился на пол, завертелся волчком. Уже ничего не поднимая, он издавал дикие вопли… Последнее, что он слышал, — это пронзительный вой пожарной сирены…
Горел склад. Через распахнутую дверь вырывались клубы густого черного дыма. Время от времени трехэтажное здание сотрясали взрывы. Но вот в черном дыму показались желтые, а затем красные языки пламени. От взрывов вылетели из окон стекла, и дым, найдя себе новый путь, хлынул наружу через окна. Охваченные огнем, взлетали на воздух бочки с автолом. Выплеснутое масло черной рекой залило все пространство до самой лестницы, отрезая путь наверх. Вырвавшиеся через окна языки пламени достигли второго этажа и принялись лизать оконные переплеты. Взрывы участились. Нестерпимая жара стояла уже в нескольких метрах от пылающего склада. Черный дым сплошной завесой окутал здание…
Забыв обо всем, люди сбегались к месту пожара. Завод горит! А если огонь перекинется на склад полуфабрикатов, стоимость которых определяется в несколько миллионов?! Тогда и через год не удастся приступить к работе…
Шесть человек из заводской пожарной охраны отработанными до автоматизма движениями подготавливали насос. Вызвав на завод районную пожарную команду, Коцо позвонил в райком: «Дайте указание, что делать: тушить пожар или выезжать с отрядом к месту назначения? Десять человек уже отправил». Ему ответили: «Тушите пожар. Ехать все равно поздно».
— Дядя Лайош, — приказал Коцо начальнику пожарной охраны, — поливайте водой склад полуфабрикатов и первый этаж. Попробуем вытащить оттуда имущество.
Коцо разделил людей на группы. Выстроившись цепочками, они приступили к разгрузке склада…
Напор воды в шлангах был слишком слаб. Да и разве погасишь водой горящее масло и битум? Пожар неудержимо распространялся все дальше и дальше.
— Во что бы то ни стало остановить огонь! — крикнул Коцо. — Химикатов нам уже не спасти… Поливайте водой второй этаж!
Всепожирающий огонь рвался вперед, словно неистовый шквал. Со стороны улицы на заводской двор с воем въезжали пожарные машины из города. Ворота были распахнуты настежь. Вахтер дядя Боруш тоже помогал тушить пожар.
Когда на складе начался пожар, Брукнер вместе с молодым студентом-юристом Фабианом находился на посту на третьем этаже складского здания. Старика невозможно было удержать от стрельбы, когда мимо проезжали мятежники. Поэтому Коцо назначил старика на этот пост, откуда он не мог видеть улицу. Поворчав, Брукнер подчинился приказу. Начала пожара они не заметили, так как стояли у окон, обращенных к заводоуправлению. Старик видел, правда, как кто-то вынырнул из здания
