работать руками, тогда с голоду не помрёшь. Это же он нас всему научил: и дома строить, и с землёй возиться, хочешь не хочешь, научишься, — усмехнулся Егор. — Спуску не давал. Зато про бабушку всегда с такой теплотой отзывался, у него прям лицо разглаживалось, когда заговаривал о ней. Он мне как-то сказал, что главное в жене — это хороший характер и чтобы вкусно готовила. Готовила бабушка всегда очень вкусно, вечно пирожки, блины, оладьи пекла, зайдёшь в дом, а там едой пахнет, — об этом Егор тоже заговорил с теплотой. — А когда её не стало, дед сдал, и нас ему ещё на шею повесили, но я думаю, что без нас он бы один окончательно раскис. А так прожил до восьмидесяти трёх, умер внезапно, я, правда, тогда в армии был, но мне позвонили. Миха говорит, ничего не предвещало, просто утром не проснулся.
Егор затих, о чём-то задумался.
— Ужас, — вздохнула я, прижалась к нему сильнее, будто хотела согреть своим телом, дать тепла, любви, которых ему не досталось в детстве. — Егор, какая же у тебя судьба тяжёлая.
— Я не хочу жалеть о прошлом, в него уже не вернуться, — пожал он плечами. — Дед мне много хорошего дал: дисциплину, привил любовь к труду, закалил и тело, и дух, сделал сильнее, подготовил к жизни. Ведь после армии мне нужно было как-то вставать на ноги, да ещё за Миху нести ответственность. Но после похорон деда я перестал спать, служба и так тяжело давалась, а без сна я был как зомби. И как-то у старшины увидел книги по философии на полках, он сказал, что это чей-то подарок. Я одолжил почитать, надеялся, усну от них, но, наоборот, интересно стало, с тех пор увлёкся, всё думал, это мне поможет лучше жизнь понимать, — Егор вновь фыркнул. — Но я понял жизнь только после того, как умер.
— И что же ты понял? — заглянула в глаза Егора.
— Что жизнь — классная штука! — он улыбнулся и поцеловал меня.
Глава 64. Сердитый Дружок
Дружок, как только встал на ноги, стремительно пошёл на поправку. Шрамы быстро затягивались, а бритое брюхо вскоре покрылось мелкой мягкой шерстью. Уже через месяц он гонял по лесу и дорогам, как и раньше.
На школьных каникулах в конце марта ко мне в гости приехали Катя со Светланой. Я встретила их на остановке, и девочка, завидев пса, тут же бросилась к нему:
— Какой хорошенький! Ты прямо как из моих видений! — она протянула к нему руку.
И каково же было моё удивление, когда Дружок оскалился и зарычал на неё, поспешно пятясь назад. Пёс словно боялся её прикосновений.
В таком состоянии я видела его впервые.
— Дружок, ты чего?! — он спрятался за мою спину и перестал рычать.
Катя глянула на меня и с мольбой в глазах спросила:
— Можно погладить? Мне очень хочется!
— Вообще, он миролюбивая собака, — попыталась оправдать я Дружка. — Но сегодня его явно укусила какая-то вредная муха.
— Дружок, иди ко мне! — Катя улыбнулась собаке.
А уж после такого дружелюбного зова пёс обычно радостно подбегал к соседям, к незнакомым людям, но от Кати шарахнулся в сторону и отбежал подальше.
— Я не знаю, что с ним сегодня, — нахмурилась я. — Обычно он так себя не ведёт.
— Мне так хочется его погладить! — загорелась Катя.
— Не надо, Катюш, не дразни собаку, — осторожно взяла её за руку Света.
Пока мы шли с остановки, пёс всё бегал поодаль от нас. Лихо проскочил во двор и тут же спрятался в будке. Катя подошла, показала ему теннисный мячик — любимую игрушку:
— Дружок, хочешь поиграем? — зазывала она.
Но он даже нос не высунул, хотя мне всегда казалось, что за игру с мячом он готов продать свою собачью душу.
— Вредная псина! Вредная и невоспитанная! — отчитала я его, заглянув в будку.
Мы оставили Дружка на улице, а сами пошли в дом пить чай.
— Я ему не понравилась?! — Катя чуть расстроилась.
— Он сегодня не в духе, может, бок болит, — чуть улыбнувшись, проговорила я. Но у самой в голове не укладывалось странное поведение собаки. Таким он был впервые.
Катя осторожно оглядывала гостиную:
— Мне кажется, я уже где-то видела эту картину, — она задержала взгляд на пейзаже Егора. — Такое ощущение, что я тут была.
— Это странно. Может, в видениях? — осторожно поинтересовалась я.
— Не знаю, может, и во сне, — пожала плечами она и улыбнулась. — Но мне у тебя нравится!
Мы недолго сидели дома, попили чая. Погода стояла солнечная, тёплая, словно звала на улицу. И мы дружно вышли гулять, но сколько я ни звала, пёс из будки так и не вылез. Бродили вдоль леса, собирали редкие отцветающие подснежники, а ближе к вечеру я проводила девочек на остановку.
— Извини, Катюш, за Дружка. Обычно он не такой вредный.
— Ничего, но мне так хотелось его погладить! — вздохнула она.
Вернувшись домой, я встретила во дворе собаку. Дружок виновато вилял хвостом, явно просился погулять.
— Ты меня подставил! — сердито заговорила с ним. — Катя приехала сюда с тобой познакомиться, поиграть, а ты как себя повёл?
Пёс прижал уши, подошёл ко мне и ткнулся носом в коленку. Извинялся. Я не могла на него обижаться, вздохнула, наклонилась и потрепала его за загривок. Села на корточки и заглянула в глаза, держа морду в руках, чтобы он не лизнул меня в лицо:
— Почему ты обидел Катю?
Он не отвечал, слабо покачивая хвостом. Скосил глаза в сторону, неужели ему стало стыдно?! Я улыбнулась.
— Весь в хозяина, — усмехнулась и выпустила морду из рук.
Пришлось снова идти гулять, теперь с собакой.
Глава 65. Сбой
Егор не объявился в эту ночь, и это был первый сбой в моей теории. Два часа, три, четыре… Стрелки на часах будто насмехались надо мной. Если Егор и приходил, то происходило это обычно с часа ночи до трёх.
В полпятого, так и не дождавшись, я отправилась спать. У меня появилось нехорошее предчувствие, и оно меня не обмануло. Мы договорились с Катей, что послезавтра погуляем, но с утра мне позвонила Света и сказала, что девочка заболела.
Я уже привыкла к частым появлениям Егора и прогулкам с Катей, поэтому не находила себе места, но, чтобы отвлечься, погрузилась с головой в работу.
В последнее время мы редко разговаривали с Егором азбукой, зато в голове я всё время вела с ним внутренний диалог, все рассуждения рассказывала будто наяву. И представляла,
