что мы общаемся, он где-то рядом, даже если Егор и отвечал азбукой, мысленно я слышала голос.
Он не появлялся уже неделю, я позвонила узнать о самочувствии Кати, она ответила, голос был грустный, отстранённый. Обычно она всегда радовалась моим звонкам, а сейчас молчала, отвечала сухо, односложно, будто хотела побыстрее закончить разговор. Забеспокоившись, я начала приставать с расспросами, и это было зря, потому что Катя вдруг взорвалась и грубо ответила:
— Чего ты хочешь добиться? Ничего мне от тебя не нужно! Отстань от меня!
Она бросила трубку, а я так и держала в руках телефон опешив. На языке застыл вопрос: «Что случилось?» Перезванивать было глупо, но и оставлять Катю в таком состоянии не хотелось. Я набрала Свету.
Мама Кати рассказала, что дочь распереживалась из-за собаки в тот вечер, когда они вернулись от меня. Пока болела, к ней не ходили репетиторы, а сегодня пришла англичанка и сказала, что программу за два месяца они не успеют нагнать, да и все репетиторы считают за этот срок невозможно наверстать ещё более полугода школьной программы. Это означало только одно: что Катя не перепрыгнет с сентября сразу в свой класс.
Я ругала себя, ведь это была моя вина: прогулки, развлечения, только отвлекала её от занятий. Егор оказался прав. Мне так хотелось видеть его чаще, что последние две недели марта мы прогуляли с Катей, а лучше бы я помогала ей по учёбе.
— Егор, я дура! Эгоистичная идиотка! — проговорила вслух и обхватила голову руками. — Как мне всё исправить?! Я правда хочу ей помочь.
Думала, что Егор сложит что-то вроде «Я предупреждал».
Но он лишь выговорил азбукой: «Прости».
— Ты у меня прощения просишь? — озадачилась я.
«Да» и «Нет». Светом Егор разговаривал всегда охотнее, чем буквами.
— А теперь объясняй, — не понимала я.
«Извинись», «Помоги», «Не бросай», — долго набирал, но выдал наконец он.
Я усмехнулась. Егор опять был прав. Эмоциями и чувством вины делу и правда не поможешь. Набрала девочке смс: «Катя, прости меня!»
В этот вечер она не ответила, но зато утром сама написала: «Извини, что вчера наругалась». Я перезвонила. Катя грустила, сначала разговаривала неохотно, а потом сама попросила, чтобы я к ней приехала. Что ж, если Помпон растеряла свой боевой настрой, то мой остался при мне, поэтому я сразу предупредила, что никаких прогулок, пока мы не пройдём весь необходимый школьный материал.
— Нет ничего невозможного! — открывала я учебник по русскому языку за седьмой класс. Эта фраза стала моим главным аргументом, хотя к вечеру даже у меня мозги превратились в клейстер, зато мы с Катей прошли за полдня четыре темы.
Я признала свою вину, это из-за меня Катя отстала от графика. Рассказала ей про деда Егора и пообещала, что спуску теперь не дам.
— Давай пять! — это стало не только ритуалом Светы и Кати, но и нашим. Девочка всегда била больной рукой, и с каждым разом удар получался всё крепче и крепче.
По дороге домой вдруг вспомнила, как никто не верил в то, что я смогу поступить в университет в Москве. Родители отговаривали, Сеня не хотел, чтобы я уезжала. И даже когда я успешно сдала экзамены, мама всё говорила, что одна в большом городе пропаду. Но я сделала это, справилась, сдала, несмотря на то, что было до безумия страшно.
С улыбкой вспоминала, как мы готовились с Сеней к экзаменам, он постоянно лез целоваться, отвлекал, а я заставляла и его, и себя решать бесконечное число вариантов, оставляя любовь на десерт. Она становилась моей наградой.
Теперь у меня другая награда — Егор, и ради него я готова разобрать и изучить с Катей за два месяца хоть всю школьную программу за одиннадцать классов. Опять ради него, знала, что он не одобрит, но ничего не могла с собой поделать, слишком сильно любила, слишком сильно скучала.
Глава 66. Досрочный день рождения
Егор появился этой же ночью, я как раз читала ему вслух книгу, наш ежедневный ритуал. До конца оставалось около пяти глав, и я решила добить её завтра, закрыла, мысленно сказала Егору «спокойной ночи» и уже готовилась отключить ночник, когда он вошёл, лёг рядом, потёрся лбом о мою щёку и с мольбой в глазах попросил:
— Кать, дочитай, пожалуйста, сегодня.
Последний месяц перед сном я читала книгу Дэниела Киза «Цветы для Элджернона» по несколько глав, Егору нравилась эта книга, но, когда он лежал рядом и слушал, читать вслух было сложнее, чем в пустоту.
Прочтя ещё одну главу, я протянула ему книгу:
— Может, сам? Мне неловко, когда ты смотришь.
Егор переполз ближе, уложил голову на мои колени:
— Я глаза закрою, не буду смотреть, только закончи сама. У меня книга звучит только твоим голосом.
Я дочитала, взглянула на Егора, у него блестели глаза, да и у меня самой тоже слёзы стояли в горле. Мы молчали. Потом он взял мои руки и прижал к губам. Егор всегда так делал, когда был благодарен за что-то.
— Грустная книга, — Егор тяжело выдохнул, не выпускал мои ладони из рук, чуть улыбнулся. — Спасибо, что дочитала. Теперь спи.
Я устроилась на груди Егора, прислушалась к биению сердца, к его ровному дыханию, он обнял меня, гладил по голове. Перед глазами всё ещё стоял его взгляд, полный слёз, и, уже проваливаясь в сон, я улыбнулась:
— «Кукушку» не буду тебе читать, а то вообще обрыдаешься.
В лесу уже отцвели подснежники, и утром на тумбочке меня встречал букет каких-то жёлтых цветов.
— Уже одуванчики зацвели? — удивилась я, спросонья разглядывая скромный букет.
— Нет, — Егор улыбнулся, зарылся носом мне шею, поцеловал в ключицу, от щекотки я вся съёжилась. — Это мать-и-мачеха. С днём рождения, Катя.
— Я что, проспала два дня? — озадачилась. Засыпала вроде третьего апреля, а проснулась пятого. — Или ты что-то путаешь?
— Послезавтра я вряд ли буду поблизости, поэтому предлагаю поесть торт сегодня!
— Тебе лишь бы поесть, — рассмеялась я и вырвалась из его объятий.
Глянула на Егора, прищурилась, и у меня возникла идея.
— Новый год мы праздновали досрочно, почему бы и день рождения не отпраздновать так же. Зря ты переоделся, надевай рубашку и галстук, поедем в ресторан.
Егор собрался быстро, а вот я не знала, что надеть, и бегала перед зеркалом в нижнем белье. Егор с выражением лица, как у довольного кота, наблюдал за моей суетой.
— Тебе нравится? — я надела зелёное платье и обернулась.
— Без него лучше, — хитро улыбаясь, проговорил Егор.
— Ну
