в основном обособленно. Вокруг мало соседей. Родители много работают, особенно мать. Девочка частенько выглядела неопрятно. Им было некогда заниматься дочерью. Утрата столь невинного создания для меня невосполнима, но она принесла огромную пользу городу.
— Её кровь на Ваших руках! — выдавливаю сквозь сжатые зубы я. Стараюсь не обращать внимания на жутковатые тени. — Вы социопат!
— Ты вряд ли сможешь понять, Валерия! — вздыхает профессор. Поясняет терпеливо и уважительно, будто помогает разобраться в учебном материале. — Ты привыкла делить всё на чёрное и белое. К счастью, меня не заботит твоё одобрение. Признаюсь, я впечатлён твоим чутьём. Не поверила никаким доказательствам. Даже жаль будет тебя убивать!
— Как убили Германа? — рычу я. — Его Вам тоже было жаль?
Леонард Сергеевич не удерживается от улыбки. Я вновь будто бы чувствую кровь и спрашиваю себя, может ли он употреблять её, воображая себя бессмертным. Меня тошнит только от этой мысли.
— Будем честны, твоему другу я сделал настоящее одолжение! — усмехается старик. По глазам вижу, что ему ни капли не жаль. — За столько лет он так и не нашёл своё место в жизни. Оттого и стал лезть в наши дела. Это его и погубило.
— Но ведь могила была пуста! — выпаливаю я, сдерживая ярость. Прихожу к выводу, что моя теория оказалась правдой. — Вы перезахоронили его тело?
— Умная девочка! Заслужила пятёрку! — довольно подмечает профессор. — Я решил перестраховаться. При участии независимых экспертов было рискованно предполагать, что получится повторно поколдовать над отчётом. Рано или поздно ты могла захотеть добиться законной эксгумации, чтобы доказать свою теорию.
Я нервно сглатываю:
— Где он сейчас?
Леонард Сергеевич небрежно махнул рукой:
— А, закопали где-то в лесу! Через день после твоего приезда в Мортимор.
Ярость, переполняющая меня изнутри, вдруг исчезает, уступив место горечи. Больно думать о том, что Герман закопан в неизвестном месте. Совсем один. Возможно, по этой причине так часто являлся ко мне во снах. Может ли его душа искать таким образом помощи и успокоения? Даже не верится, ведь всё выглядело так, будто ничего ещё не кончено. И в какой-то момент я начала надеяться, что он каким-то образом вернётся ко мне. А теперь мне будто второй раз разбивают сердце.
Вспоминаю отчёт и волнующие ранее вопросы.
— У него были следы на шее… Как от укуса. Откуда они? — спрашиваю я, невольно нащупывая последнюю надежду.
Старик всё так же охотно отвечает, словно только и ждал возможности похвастаться перед кем-то своими достижениями:
— Это часть ритуала. Пусть он не стал частью цикла жертвоприношения, но мы чтим традиции и используем те же методы. Как и нанесение меток. Это знак королевы.
Их я тоже помню. Крест внутри спирали, кельтская символика. Значит, меня ждёт то же самое. И моё тело обнаружат с этой же меткой, прокусанной шеей и признаками суи**да. Либо вообще никогда не найдут.
С тоской думаю об Алисе, и как хорошо, что я додумалась отправить её домой. Не переживу, если с ней что-то случится. Но как хочу обнять ещё хоть раз… Она даже не подозревает, что вот-вот останется без меня. Терзаюсь, что тоже не уехала вместе с ней. Катилось бы оно всё пропадом!
— Ты можешь задавать любые вопросы! — благосклонно разрешает профессор, когда моё молчание начинает его утомлять. — Я готов предоставить тебе всё на блюдечке. Ты заслужила благодаря своей сообразительности!
Либо чтобы потешить твоё эго! С этими психопатами всё понятно. Не могу понять другое. Наверное, после Германа это самый важный для меня вопрос. Стараюсь не думать о нём, ведь так или иначе мы скоро увидимся на том свете.
— Как мои родители согласились вступить в вашу секту? — спрашиваю я. Они вырастили меня, давали поддержку, заботу, помогли встать на ноги. Я неделю прожила с ними под одной крышей и ни разу ни в чём не заподозрила. Доверяла свою дочь. Неужели я настолько слепа?
Леонард будто ждал этого вопроса.
— По той же причине, что и все остальные! — поясняет он. — Я до сих пор веду просветительскую деятельность в Мортиморе. Видел их несколько раз на открытых мероприятиях. С твоим отъездом им стало одиноко и скучно жить. Искали чем себя занять. Летом можно работать на даче, но а зимой абсолютная пустота. Я неплохо умею читать людей и предположил, что они подойдут для служения домену. Как видишь, не ошибся! Жажда покровительства очень скоро ослепила их. Жертвоприношения, конечно, пугали. Но, вступив в домен, обратного пути уже нет: либо служение, либо позорная смерть. На страхе можно построить целые империи.
— Я хочу с ними поговорить! — требую я, не веря его словам. — Этому должно быть какое-то объяснение… Они не могли убить Германа! Почему Вы приказали именно им?
— Чтобы доказали свою верность! Это был особенный заказ, и ты сама понимаешь почему. И они не подвели! — усмехается старик. — Можешь сама у них спросить. Артур, приведи двух неофитов!
Я вздрагиваю, когда распахивается входная дверь. На улице темно, но мне в глаза ударяет яркий свет. Долго жмурюсь, пока он не исчезает. Смутно вижу, как внутрь заталкивают моих близких. Они мешкаются, боятся смотреть мне в глаза. А я лишь обессиленно гляжу на их лица.
Леонард Сергеевич медленно поднимается с жёсткого табурета. Вместе с этим тени с потолка опускаются ниже, едва не поглотив его голову. Краем глаза замечаю, как блеснул амулет в форме спирали с крестом. Его лицо остаётся мягким, но я вижу какой страх он наводит на своих подчинённых. Оба моих родителя белые как полотно.
— У вас есть десять минут! — предупреждает он, вроде бы и не думая, что они попытаются мне помочь. — Я пришлю Артура, когда придёт время! — на мгновение поворачивается ко мне. — Это последний дар для тебя, Валерия! Увидимся по ту сторону.
С этими словами он проходит мимо Артура, мужчины с татуировкой на шее, и покидает помещение, оставив меня в смешанных чувствах. Эти одолжения, которые он делает, воспринимаю как насмешку и показатель превосходства. Но выглядит так, будто он пытается таким образом искупить вину передо мной за то, что планирует забрать мою жизнь.
Я так сбита с толку полученной информацией, что не осознаю, что мы остались втроём даже, когда мужчина с татуировкой громко захлопывает дверь. Мамина рука дёргается в мою сторону, но она так и не двигается с места. Больше не плачет, но внешним видом напоминает мертвеца.
Я не нахожу в себе силы заговорить с ними. У меня столько вопросов, меня переполняет такая злость, но не могу выплеснуть это наружу. Веки тяжелеют. Хочу просто лечь и
