столицу и, несмотря на косые взгляды Феодота, запретил кому бы то ни было беспокоить его до самого полудня.
Глава 6
На этот раз морское путешествие продлилось недолго, и уже через неделю, в мартовские иды, Бебий Лонг вступил на «благословленную», как выразился капитан корабля, землю, «подарившую Риму династию Элиев», из которой вышли божественные Траян и Адриан, «небесных» добродетелей Антонин Пий и дружище посла Марк Аврелий.
Лонг отметил про себя пусть и коробящую льстивой риторикой, но вполне пригодную риторическую формулу восхваления императора, которой пользовался триерарх, чтобы применить ее при встрече с «бесноватым Барбаром», как отзывались в Риме о наместнике Ближней Испании.
Все путешествие сопровождавший его императорский вольноотпущенник Флавиний вел себя на удивление независимо – не угодничал, с разговорами о божественном происхождении Эллиев не приставал, не советуясь с Лонгом, отдавал распоряжения капитану либурны[38].
Он вообще никаких отчетов императорскому легату не давал. Лонг не вмешивался – разума хватало догадаться, что за всеми этими ярко размалеванными декорациями – «верность Риму», «государственные интересы», «преданность императору», – которыми была обставлена его поездка в Испанию, таилась какая-то подспудная задумка, которую – возможно, до срока – скрывали от него.
…Так тому и быть, уступил Бебий. Тенью мелькнувшая в душе обида быстро улетучилась. В конце концов, в его обязанности входила проверка счетов, доходов и расходов и – главное! – составление подробного и правдивого отчета о состоянии дел в провинции. Также в случае необходимости ему предписывалось отстранение наместника и всех других магистратов, в том числе и военных, от должности.
Вот этим и займемся!
Главное, не поддаться разгулу дурных страстей, в которые он помимо воли вляпался в Египте.
…Марк втолковывал: у тебя свои задачи, у Флавиния свои. Твое слово весомей, но не пытайся в угоду скверно понятой фамильной гордыне вставлять ему палки в колеса. Этот вольноотпущенник на хорошем счету у отца. К тому же он умеет найти общий язык как со старшими, так и с младшими.
Странное, казалось бы, напутствие.
Странней не бывает!
* * *
К императорскому причалу в порту столицы Ближней Испании Тарракона галера пристала в подступившей с востока темноте.
В краткой беседе перед высадкой Флавиний предупредил Лонга, что здесь, в Испании, крайне нежелательно, чтобы их видели вместе, так что сначала он сойдет с корабля, и только потом Бебий со своими людьми и почетным эскортом из матросов. Заодно просветил насчет дальнейших действий – о себе даст знать после выяснения некоторых обстоятельств, касающихся местного военного начальника Марка Корнелия Присциана, а до того желательно, чтобы Лонг определился с наместником, пропретором Секстом Барбаром.
…Он человек с характером, так что готовься к трудному разговору.
Совет пришелся к месту.
Наместник прервал риторические приветствия, почерпнутые Лонгом у велеречивого триерарха, ткнул указательным пальцем в гостя – неслыханная вольность в отношении императорского посла, – и спросил:
– Приехал отрешать от должности, так не мели языком, Лонг! Хватит с меня философий! Отрешай – и дело с концом!
Бебий опешил, однако сумел справиться со смущением.
Ответил без затей:
– Не люблю рубить сплеча, Барбар. Философия не позволяет. Я прибыл не отрешать, а помочь тебе, Секст. Точнее, разобраться, чем я мог бы помочь?
Барбар молча поиграл бровями, а они у него удались на славу – густые, кустистые; было чем поиграть. В этот момент до Бебия дошло, почему наместника Испании, пропретора Барбара, в столице считали любимчиком императора. Титу Антонину нравились прямодушные помощники – густобровые, скуластые, не любившие упоминать о «благословленных землях, подаривших миру…», о «божественных добродетелях императорской семьи…», «велениях богов».
Секст уже более благожелательно перешел к делу:
– Что там, в Риме? Тучи сгущаются?
– День ото дня!
Барбар усмехнулся и задал еще более странный вопрос:
– Неужели на Палатине проснулись?
Бебий кивнул.
Перехватив инициативу, наместник вновь ткнул в гостя пальцем:
– Чем ты можешь помочь мне, Лонг? У тебя под тогой запрятан дополнительный легион? Тебя наделили правом сместить местного военного начальника Корнелия Присциана, выкормыша сенатской оппозиции, который спрятался в своей резиденции и нагло тянет время?
Бебий отрицательно покачал головой.
Секст засмеялся:
– А ты говоришь «проснулись»!
Секст Барбар встал, прошелся.
– Чего они ждут? Там, в Риме?.. Подскажи, если ты такой почитатель «божественных добродетелей принцепса». Я уже писал в столицу, что без увеличения состава воинских отрядов унять разбойников на дорогах, усмирить презирающих верховную власть вождей местных племен и привести к покорности местную администрацию в дальних городках и поселениях невозможно. Как принудить их выплачивать все до последнего асса? Как отвадить их не пытаться совать руки в обозы, везущие серебро с астурийских рудников? Как расшевелить Корнелия Присциана, командира местного легиона и вспомогательных частей, чтобы он выделил дополнительные силы для наведения порядка в этой вечно бунтующей провинции? Чтобы собранные моими людьми налоги, добытое серебро и золото вовремя доставлялись в Тарракон? Как заставить этого сенаторского племянничка заняться исполнением моих приказов, а не стягивать воинские отряды поближе к Барцине[39], второму порту провинции?
Вот еще загадка. Барцина лежит на Аврелиевой дороге, ведущей из Рима к нам в Испанию через побережье Нарбонской Галлии. В пределах вверенной мне провинции, без всяких указаний с моей стороны, он выставил на дороге усиленные караулы, а на мои распоряжения насчет увеличения охраны квесторов, собирающих подати по дальним углам и везущих металл, отвечает – он якобы «не может разорваться…».
Но и это еще не все!
Задумайся, Лонг, зачем тебя прислали в Испанию, если император извещен обо всем, что творится в провинции?
Я писал ему, и не раз, что задержка с пересылкой податей и драгоценных металлов происходит главным образом потому, что в Испании мало хороших дорог, много буйно помешанных и неисчислимое количество своевольцев. В Испании до сих пор хватает варварских племен, лишь на словах признающих власть Рима, а то и вовсе не признающих.
Чтобы достать их в горных убежищах, нужна воинская сила. Нужен хваткий военачальник, а не этот столичный прощелыга, который без конца отлынивает от своих обязанностей и шныряет по местным злачным местам в духе Нерона, будь он проклят! Я до сих пор не могу понять, по какому принципу он отбирает из моих приказаний то, что желает исполнить, и отвергает, что не желает.
В последние месяцы Присциан совсем распоясался. Его люди делают все, чтобы затруднить своевременную доставку собранных налогов в местные порты. Я обо всем отписал императору, но ответа до сих пор не получил, а Присциан наглеет все больше.
Почему он наглеет?
Он чего-то
