Хотя ты вообще у нас героиня…» А что он теперь скажет?
Она еще сильнее прижала к груди черноволосую голову девочки и, точно со взрослой подругой, стала делиться с нею своими горестями. Девочка слушала внимательно и очень серьезно, совсем как большая.
— Не беспокойтесь, милая учительница, — сказала она. — Я расскажу все своему папе и он обязательно что-нибудь придумает. Он очень умный. Он председатель, самый главный в волости!
…И так каждый раз девочка старалась утешить Тует.
«Вы не огорчайтесь, учительница, пойдемте лучше гулять. Сегодня в речке полно рыбы. Хотите, я поймаю вам рыбу, большую-пребольшую? Жаль только, я не умею ее варить…»
Или:
«Вы не сердитесь, учительница, я больше не буду делать ошибок по арифметике, честное слово. Я буду учиться только на «хорошо» и «отлично», как вы…»
Тует смеялась в ответ, но эти наивные утешения все же успокаивали ее…
Сегодня, когда девочка куи-тяу вошла в комнату, Тует подумала: «А ведь я ждала ее…» Она спросила:
— Ты уже сделала уроки?
— Да.
— Может быть, пойдешь погулять со мной?
— Ну конечно. Пойдем на реку?
— Нет, сегодня мы поднимемся в деревню мео. Ты знаешь дорогу туда?
Девочка взглянула на нее и не спеша ответила:
— Знаю.
Они перешли речку по мосту, связанному из бревен. Вода внизу была совсем прозрачная. Тует любила пить воду из этой речки, холодную и вкусную.
За рекой сразу же начинается лес. Для Тует река служила границей. Здесь была ее школа, знакомые деревушки, люди, с которыми она успела подружиться. Одним словом, этот берег был «освоен». А на другом берегу стеной стояли джунгли, таинственные и загадочные. Лес зелеными волнами убегал вдаль по склонам гор. Это был какой-то особый мир — полу сказочный, полуреальный. Иногда оттуда приходили люди, но они казались выходцами из далекой чудесной страны. Они появлялись и вновь исчезали в зеленом царстве, лежащем у подножия туч.
Девочка вела учительницу по узкой лесной тропинке. На ногах у Тует были сандалии на резиновой подошве. Девочка шла босиком. Она быстро шагала впереди, маленькие ступни ее оставляли на шелковистом мху слабые овальные отпечатки. Примятый мох постепенно расправлялся, и следы таяли в бархатном зеленом покрывале. Засохшие листья шелестели и шептались между собой. Смолистый запах каких-то неведомых деревьев, сладковатый и острый, незримой пеленой обволакивал лес.
Тует уже несколько раз хотела окликнуть девочку, сказать, чтобы она шла помедленнее, но что-то останавливало ее, может быть, ей хотелось проверить свои силы. Девочка шагала молча. Ведь в крови ее с первого дня появления на свет струились могучие токи леса. И каждый раз, входя в джунгли, она словно возвращалась к себе домой. Лес говорил с ней сложным и таинственным языком своих запахов, и она постигала этот язык, как опытный музыкант улавливает каждую ноту в многоголосом звучании оркестра. Неясные шорохи джунглей были для нее словно биение материнского сердца — вот так же явственно слышишь его четкий глуховатый стук, прижав голову к груди матери. Глаза ее как будто стали еще ярче, вобрав в себя серебристо-зеленое сияние лесного простора. Тует шла следом за ней — здесь уже она была маленькой несмышленой ученицей.
Вдруг девочка остановилась. Тует застыла, сердце ее забилось тревожно и гулко. Что-то случилось…
— Это антилопа, учительница, — сказала девочка.
— Антилопа?
— Она прошла здесь совсем недавно, следы еще свежие.
Тует никогда не думала, что антилопа движется по лесу так бесшумно — под ее копытами даже не захрустели сухие ветки, устилавшие дорогу.
Девочка снова зашагала вперед. Тует стало не по себе, когда она заметила, что проторенная тропинка давно уже исчезла. Время от времени им приходилось перелезать через преграждавшие путь стволы огромных деревьев. А иногда они, согнувшись, пробирались под склонившимися к самой земле лесными колоннами или десятки метров шли по длинным замшелым бревнам. Тует очень хотелось спросить: «А где же дорога?» Но она робела, точь-в-точь как девочка куи-тяу на уроках арифметики. В глубине души она упрекала себя: «Чего ты боишься, спрашивается? Ну и дурочка же ты, Тует…»
Чем дальше они углублялись в лес, тем непонятнее и чудеснее становилось все вокруг. Это и вправду был совсем особый мир. Журча, извивались маленькие речки. Муравьи рядами шествовали друг за другом, как солдаты, выступившие в поход. Один здоровенный муравей, черный и блестящий, вылитый генерал, стоял посреди своего войска, словно направляя все движение. Вид у него был очень свирепый и воинственный. Богомол, раскрыв крылья, перелетел с узловатого корневища на ствол соседнего дерева и тут же вернулся обратно. Тует с изумлением вслушивалась в объяснения своей маленькой проводницы:
— Знаете, учительница, это богомолиха, она ищет себе мужа.
— Ну, а муравьи?
— Они спасаются от наводнения. Сегодня тепло, значит, завтра будет дождь.
Тует подумала о двух маленьких мео. Ведь они каждый день ходили по этой дороге, слышали, как шелестят крылья этой «богомолихи», вдыхали запах влажной земли и лесных зарослей. По утрам, когда малыши приходили в класс, перед глазами у них, наверное, трепетали звенящие тишиной зеленые чащи. Какими далекими и отвлеченными должны были казаться им плюсы, минусы и знаки умножения или деления, которые выводила на доске Тует. Может быть, поэтому они и не приходят больше в школу? Маленькие мео вернулись в свой лес…
Они шли уже, пожалуй, больше часа. Тует обрадовалась, заметив, как под ногами ее проворной проводницы снова появилась торная тропа. А вскоре с удивлением увидела, что они подходят к перекрестку. Здесь встречалось более десятка разбегающихся в разные стороны тропинок — больших и маленьких. Сухие листья и ветки, валявшиеся на земле, были искромсаны и вдавлены во влажную почву. Внезапно прямо посреди леса возникла широкая, убегающая вдаль дорога. Все говорило о том, что совсем еще недавно здесь прошли люди — много людей. Жизнь, шумная и суетливая, неведомо для чего вторглась в безмолвные лесные дебри. И впервые среди пряных ароматов деревьев и трав Тует различила особый, едкий и теплый запах, который не спутаешь ни с чем, — запах человека. Девочка куи-тяу остановилась у огромного дерева лим[58]. Рядом виднелся грубый очаг — три больших обломка скалы, прислоненные друг к другу. Дожди унесли из очага золу, только несколько крупных углей, отмытых до блеска, чернели под камнями. Под деревом валялись брошенные кем-то палочки для еды. Толстый громадный корень, вздымавшийся над землей, словно напряженный мускул, судя по всему, заменял неизвестным пришельцам стул. Кто-то сидел на нем у огня долгими холодными ночами, и шероховатая поверхность корня в этом месте тускло лоснилась. Метрах в десяти Тует увидела колодец с отверстием замысловатой формы, очень глубокий — внутри
