— «Ты хитер, а я востер. Такую пословицу я записал у доброй Магды, и она как нельзя кстати подходит к тому, что я собираюсь сделать. Пласты некротических полей испокон веков удерживала цепь сторожевых башен на севере. Сейчас они лежат в руинах, но даже эти руины можно оживить. Та защитная магия, которая их наполняет, никуда не делась, она просто спит и способна проснуться. Я провел несколько месяцев в библиотеках и выяснил: даже краткое присутствие человека на руинах может датьему защиту от тьмы. Решено: беру Джемму, и мы отправляемся на север. Поедим клюквы, погуляем по тем местам, где стояли башни. То-то удивится Вороний король, когда не сможет к ней прикоснуться!
Старина Данкрат пишет еще о том, что сторожевые башни имеют подобие артефакторной цепи и их можно включить с помощью негасимого огня. Другой вопрос, где его взять! Негасимый огонь давали драконы, но нынешние драконы — лишь жалкое подобие тех величественных ящеров, что когда-то держали в страхе род людской. Впрочем, если кто-то умудрится поймать мифическую саламандру… Даже мертвая, она способна гореть, об этом упоминает Данкрат, хотя и с сомнением».
Джемма ахнула, и Тернер опустил книгу.
В глазах Тернера появился энергичный блеск.
— Значит, сможем снова запустить цепь сторожевых башен! — улыбнулся он.
А Джемма вдруг поняла еще одну вещь: жуткую, пугавшую ее чуть ли не до колик, но в то же время дававшую надежду на спасение.
— Два яблока способны развеять любую тьму, — прошептала она и взяла Тернера за руку. — Два целых яблока, которые появляются у вторых половин. Бен, мы должны пожениться.
ГЛАВА 24
У Тернера был знакомый священник в храме на окраине столицы, который мог обвенчать их, не задавая лишних вопросов. Но когда извозчик, поминутно осеняя лицо знаком круга и бормоча молитвы, довез их сквозь серую метель к крошечному храму, Джемма подумала, что в ближайшее время тут будет не до свадеб.
Храм был полон народа. На окраине столицы жили прачки и швеи, заводские рабочие и мелкие торговцы, сапожники и фонарщики, столяры и ткачихи — сейчас все они толпились под церковными сводами, пытаясь найти защиту у бога, и маленькие свечи в их руках казались россыпью созвездий, но не тех диких и страшных, которые плыли рядом с Вороньим королем, а теплых и ласковых.
— Примите святые дары и ничего не бойтесь! — Пробившись сквозь толпу за Тернером, Джемма увидела священника, который поднял над прихожанами золотую чашу с вином.
Кто-то из женщин заплакал. Святые смотрели с фресок с пониманием и сочувствием.
Тернер умудрился где-то достать свечу, протянул Джемме, и, когда их пальцы соприкоснулись, ей снова сделалось не по себе. Ведь их брак никогда не будет настоящим, потому что Джемма любит Дэвина и не хочет верить в то, что он умер. Они женятся лишь потому, что Вороньего короля нужно остановить.
— Подождем, — негромко сказал Тернер. — Скоро все разойдутся.
Им пришлось ждать полтора часа. Священник, отец Игерт, говорил с прихожанами — успокаивал, разгонял их страхи, находил для каждого доброе слово. Наконец люди разошлись, и в открытые двери Джемма увидела, что снег перестал. Летний вечер был темным — луна, которая вышла над городом, казалась какой-то больной, словно кто-то отравил ее.
— Пожениться? — удивился отец Игерт, когда Тернер рассказал, зачем они с Джеммой пришли в храм. — Надо же, не ожидал от тебя, честно говоря.
— Она — моя вторая половина, — сказал Тернер, и Джемма кивнула.
Отец Игерт понимающе качнул головой.
— Это меняет дело.
Джемма боялась, он скажет, что они не похожи на счастливых влюбленных, но отец Игерт лишь ободряюще улыбнулся и скрылся за неприметной дверью.
Тернер вздохнул и вытер ладони о штаны. Надо же, он волнуется! Впрочем, у Джеммы сейчас тоже все дрожало в душе так, словно вся она превратилась в туго натянутую струну, по которой мягко гуляли невидимые пальцы.
«Я не предаю Дэвина, — вздохнула Джемма и вдруг подумала: — Что, если он действительно умер?»
Вороний король принял его облик, но сам Дэвин уже далеко-далеко — не догнать, не дозваться.
— Это не по-настоящему, — прошептала Джемма. — Я люблю Дэвина.
Тернер усмехнулся.
— Я это уже запомнил, не сомневайся. — Он снова вздохнул и добавил: — Не волнуйся, я не собираюсь на тебя посягать. С меня довольно и прощения всех грехов.
Джемма улыбнулась и сжала его руку.
Она почти не запомнила, как прошла свадебная церемония, хотя раньше мечтала о том, как однажды войдет в храм со своей второй половиной и не забудет ничего из того, что там случится. Но память сохранила лишь густую тишину, золотой блеск окладов икон, теплое сияние свечей и надежду на то, что они смогут победить Вороньего короля.
«Дэвин жив», — с горьким трепетом души подумала Джемма, когда все закончилось, и священник объявил их с Тернером мужем и женой.
Она могла думать только о Дэвине. Если бы достучаться до него! Дотронуться хоть на минуту, сказать хоть слово! Если бы он мог ее услышать!
Она опомнилась только тогда, когда двери храма мягко закрылись за отцом Игертом. В церкви царила торжественная тишина, и казалось, что мир наконец-то сделался настоящим. В нем нет ни отравленной луны, ни серого снега, ни слишком темного для лета вечера, ни ужаса, который окутал север.
Тернер выглядел озадаченным. Они стояли в центре храма, взяв друг друга за руки, и Джемма вдруг подумала: «А что, если прямо сейчас я полюблю его без памяти? И забуду Дэвина?»
— Ты что-нибудь чувствуешь? — негромко спросил Тернер. — Что-то необычное?
Джемма прислушалась к себе. Сердце колотилось, к щекам прилил жар, но она понимала, что это лишь от волнения. Как не волноваться, когда обретаешь свою вторую половину?
